Avocado #1 Опубликовано: 15 октября 2013 (изменено) Здесь только работы, никаких обсуждений. Первая работа. Новосибирск арифметическийУмножениеЧуждо любой таблицеКак и ребенок. Простота и одиночество часто живут по соседству. И чем ближе первое к своему воплощению, свободно дрейфующему где-то в мире идей, тем вернее оно окажется благодатной почвой для второго. Простота и одиночество, однажды воссоединившись, впадают в прочную симбиотическую связь, подпитывая друг друга и разрастаясь подобно раковой опухоли. Василий был настолько прост, что из всех делителей имел только единицу и самого себя: в переводе с языка арифметического на язык мирской это означает глубокое беспробудное одиночество; такие люди всегда наедине с собой, другие для них не более чем фантомы, маячащие далеко за линией горизонта. Каждый Новосибирец в душе еще и пифагореец, он верит, что число – это последняя пристань общепризнанной духовности в современном мире. Число нельзя пощупать, но все же его объективное существование никем не ставится под сомнение; как распятие символизирует Христа и его страдания за грехи человечества, так и выведенная на бумаге цифра всего лишь символ, отдаленная тень чего-то абсолютного и сверхъестественного. В этом смысле Василий был, конечно, пифагорейцем, он знал, что числа никогда не возникают спонтанно, их появление знаменует собой причастность наблюдателя к некой вселенской гармонии, изначальному равенству, являющемуся необходимым и достаточным условием для появления всего сущего. И когда он выходил из дома, чтобы оплатить накопившиеся квитки – газ, телефон, свет, горячая вода – он понимал, что сумма только кажется завышенной. На деле же она именно такова, какой должна быть, ни рублем больше, ни рублем меньше. Как и подобает настоящему простаку, Василий жил один. Не нужно быть фрейдистом, чтобы знать, на что способны люди по отношению к своему ближнему – достаточно иметь глаза и уши. В прочем, хватит и чего-то одного. Но даже фрейдист втайне от коллег закрывает лицо руками, когда видит простака – так находит выход его сострадание. Возводя в степеньИ охотясь за властьюМинусы учти. Любому Новосибирцу знакомо смирение, но Василий знает о нем гораздо больше, чем кто бы то ни было в городе, даже больше, чем все священники всех православных храмов вместе взятые. Василий готов смириться с тем, что, вопреки его ожиданиям, минус, встретившийся с другим минусом, не дает на выходе плюса. Он готов смириться и с тяготами вычитания, и с ужасами разделения, и с тем, что его одиночество, будучи возведенным в квадрат, не исчезнет и не разродится вдруг обнаружившим себя кругом общения. Василий испытал на собственном опыте, что после раскрытия скобок ничего особо не меняется и не пребывает, что бытие в роли среднего арифметического скучно, бессмысленно и скоротечно. Жизнь Василия может быть описана простой функцией, известной даже семикласснику, другими словами, она уже давно перевалила за вершину параболы и теперь катится вниз по наклонной. Но даже простак, земную жизнь пройдя до половины, может задуматься. И получив очередной квиток, он вдруг откажется по нему платить. Нет, это не предательство веры; Бог не живет на страницах Библии или Корана, не было его и в сожженной квитанции об оплате или в четырехзначном числе, нарисованном ленивой рукой бюрократа. На глазах Василия желтоватая бумажка обратилась в пепел и, о чудо! Никто не умер, потолок в его квартире не обвалился, а мама не встала из могилы, чтобы в очередной раз напомнить больному сыну о том, что в этой жизнь он круглый ноль. Василий осознал, что хоть от перемены слагаемых и не меняется сумма, но жизнь принимает все же иные формы. Как теперь не растерять крупицы этого озарения? Как сохранить их вопреки магии чисел? И вот Василий покидает свою тесную квартирку, отправляясь на бой с драконами, по совместительству работающими на ставку в Почте России. Он расскажет им, каково прожить всю жизнь в страхе перед цифрами, каково шарахаться от ежемесячной арифметики. Он скажет прямо и на чистоту, что больше не намерен платить, и не потерпит возражений. Таков Новосибирск арифметический – место, где даже бытовая драма разрастается до метафизического эпоса. Это город, главная площадь в котором более похожа на ристалище, нежели на центр культурного досуга, несмотря на усилия огромного гранитного Ильича. Мекка всех страждущих от духовного голода. Новосибирск. Цифры стремятсяОбрести себя снова.Арифметика. Изменено 15 октября 2013 пользователем Avocado Поделиться сообщением Ссылка на сообщение
Avocado #2 17 октября 2013 (изменено) Вторя работа. выключил солнце. жду когда на меня упадет небо. отмахиваюсь от подкованных блох в квартире-комнате номер 50 советской коммуналки. надоедливые... бесхребетные... подковы серебряные, чистенькие, блестящие. сами неразговорчивые, довольные, безучастные. сытые молчат лоснящимися губами, пока кричат голодные. под ложечкой у меня, кстати, сосало так, что мутнело в глазах. сам, того и гляди, начнешь сосать за еду. уставился в немытое стекло окна. эспланада. эшафот жизни. дебелые женщины в брюках; ссохшиеся мужчины на каблуках; каскад автомобилей; патетичные цвета; неоновый пароксизм; вакханалия на мокром асфальте - клоуны в поисках ангажемента. к слову, вчера умерла моя мать. или позавчера. не помню. впрочем: "мне все равно". во всем виноват слепящий свет и одуряющая жара 100 ваттной лампочки. я решил покурить в коридоре. отодвинув стул, припирающий дверь и служивший мне замком, я вышел. запах жареной рыбы из общей кухни пробрался сквозь слизь и осадок бетонной пыли в моих ноздрях. ради этого, ей-богу, стоило выйти! закуривая, я двинулся к лестничному маршу. на дощатом полу коридора у стены сидел мальчик лет пяти. одет он был в вылинявшую детскую пижаму и тапочки. волос на его голове почти не было видно - до того редкие и сливающиеся с цветом кожи. рядом с ним сидела маленькая собачка. он ей мастурбировал. индифферентно. спокойно. хладнокровно и расчетливо руководил собачьим стояком. песик весь изогнулся и подергивался, высунув язык и тихонько скауча. с его лилового, венозного, волокнистого члена на пол капала вязкая жидкость. я не стал им мешать. устремив взгляд в пол я пересек коридор. спустившись таким же образом вниз на 18 ступеней и присев на подоконник я, наконец, поднял глаза. на выкрашенной темно-зеленым цветом стене кто-то вырезал ножом: "петухи празднуют утро... господь проклинает жизнь". славное дельце! отец, сын и святой дух гомерически хохочя кружатся в пьяном хороводе, закинув за спину нимбы из турецкого золота. в танце они едва замечают скалящегося на земле змия и летящего с востока гамаюна. подавитесь моей жизнью!докурив и вернувшись обратно в свою пятидесятую, я растянулся на кушетке. растянулся, что червяк, регенерирующий свое достоинство под кафелем, скрываясь от палящих лучей искусственного света. тем хуже для меня! отец, который, к слову, все еще жив, как-то сказал мне: "тебя ничто не интересует, сынок! купи себе пеструю рубашку, что-ли... сходи в кино!". деньги-то я взял. домой просто дорогу забыл. спустя годы осел тут. 50. 50 - не такое уж и плохое число. или не такое уж и хорошее. да нет, наверное. дня три-четыре назад ко мне заходила Лилия. искала кого-то очень важного. торопилась. я ей сказал, мол, при основательных поисках торопиться негоже. не услышала. была такова. черт с ней! ...в дверь постучали. я нехотя встал и, отодвинув чертов стул, открыл дверь. соседка. выходит, я опять забыл помыть предназначенную для меня газовую плиту на кухне. извиняюсь. извинения в карман не положишь! соглашаюсь, закрываю дверь. ставлю обратно стул. сукина дочь. вчера, между прочим, у меня бывал один паренек. практикующий врач. с прозрачно-бледной от недоедания кожей. до боли родной. по родственному болезненной. осматривает меня время от времени, в общем. сказал, что я по уши в дерьме. эка новость! вообще он славный малый. я тогда еще думал, что его-то, как раз, и искала Лилия. ошибся. Лилию он не волнует. она его, видимо, тоже. славный малый, одним словом. вчера же он сказал очень простую, но занятную вещь, мол, жизнь сожгла одних и пригрела других, как огонь сжигает или дает тепло, в зависимости от расстояния до него. я же балансировал на лезвии ножа. оловянный солдатик, обдуваемый всеми ветрами мира. не сожжен и не в тепле. стою, одноногий, у горящих поленьев камина с подгорающими ресницами, но еще целым мундиром. стою в нерешительности. проверю, все же, насколько я стойкий, включая солнце. Изменено 17 октября 2013 пользователем Avocado Поделиться сообщением Ссылка на сообщение
Avocado #3 25 октября 2013 Три? — Чудеса и святость имеют общую природу, — сказал Бирс, — это прорыв из жизни простого человека.— Постойте, — ответил я, — но следуя вашей логике можно стать святым или грешником, так и не совершив великих поступков.— Все немного сложнее, — возразил Бирс, — конечно можно найти некую связь между грехом, и тем, что в обществе считается таковым, но связь эта скорее сродни, несомненно, существующему отношению между нотами и музыкой. Точка зрения человечества такова, что творящий зло сам является злом, однако очевидно, что зло есть желание, овладевшее человеком. Преступник руководствуется лишь негативными побуждениями, грешник же положителен, только положительность его направлена вне общества.— То есть наше понимание зла искажено, а в чем же тогда состоит грех?— Грехом является попытка вновь обрести блаженство Эдема, но не путем святости и естественных путей, которым следовали люди до грехопадения, а взятие иных сфер штурмом и стремление к нечеловеческому. Святой стремится вернуть утерянную благость, грешник же хочет получить то, чем не владели люди.— И все же, что есть грех? Ваше абстрактное определение является чрезмерно обобщенным, не могли вы предоставить конкретный пример?— Вижу, вы не отступитесь от поисков. Что ж, у меня есть один документ, который может вас заинтересовать.Бирс подошел к секретеру и, после небольшой заминки, извлек из его недр потрепанную папку оливкового цвета. Похоже, он дорожил содержимым папки и хотел оттянуть момент расставания с ним.— Постарайтесь оградить ее от излишнего внимания со стороны окружающих, это чрезвычайно ценный экспонат.Я повторно заверил хозяина в серьезности своих намерений и пообещал сохранить его «сокровище». book of sinfulnesstwo souls trapped beyondchild is dying Вотопять. Вновь «Он» это сделал. Вновь «Он» искал ответы на свои вопросы. А получив ответ, «Он» вскоре его забудет, и цикл его действий начнется с самого начала, единственным отличием может быть порядок задаваемых вопросов, а временами и сами вопросы могут быть другими. Такие случаи хоть сколько-нибудь, но все же скрашивают мои серые дни.Сам факт того, что «Я» осознаю себя в теле этого ребенка, пугает меня. Пугает и то, что «Я» никак не могу воздействовать ни с«Ним», ни с окружающим миром. Не могу никак потвердеть факт того, что моё «Я» существует отдельно от его, кроме как тем, что «Я» имею своюсерую точку зрения, на все его вопросы, на которые он вновь и вновь получает ответы. Что «Я» мыслю, независимо от него. «Я» замкнута в нем. Моё «Я» ограничено в перемещении и возможности получения новой информации. Информация. Для «Него» столь обыденно получать все те же ответы, на вновь повторяющиеся вопросы, а «Я» так не могу. «Я» осознаю тот факт, что «Он» уже не однократно узнавал о том, что время полураспадаЦезия-137 составляет около 4 минут. Но зачем «Ему» об этом знать и почему он вообще это спрашивает. Эта неопределенность и серость повторяющихся вопросов. Все это злит «Меня». Зачем, зачем «Он» вновь говорит о религии. Как это поможет «Ему» в его жизни. Ему всего-то около 9 лет. «Его» должны интересовать игры на улице и прочее. Хотя бы читал книги. Но вместо этого сегодня «Он» вновь побежал к нему задавать те же вопросы. А он вновь отвечал и рассуждал о них. Мне кажется у него склероз, иначе это я не могу объяснить. Еще одна трудность, «Мой» ограниченный словарный запас, он ровно такой же, как и у «Него». Правда сегодняшний день, в отличие от других отличается, хотя бы тем, что в этот раз Брис дал «Ему» эту папку, папку в которой таиться «сокровище». Да пусть там будет хоть, что-то новое, что-то, о чем «Я» еще не знаю. Ещелучше пусть это, что-то, что содержит в себе эта папка, вынудит «Его» читать. Даже малейшая надежда греет мою.… Вызывает в моей…. Черт, да пусть он начнет читать. Другого выхода для себя не вижу. Если «Я» и дальше буду так существовать, то пускай хоть моё существование будет полно различной информации. Каковым бы не было полученное знание, важно лишь то, что только так я могу скрасить свое серое бытие. Он читает и мыслит. Рассуждает и формирует «Свою» точку зрения, «Я» же в свою очередь смогу сформировать свою, отличную отего. Как же «Он» медленно тащится домой. Шевели ногами. Быстрей возвращайся домой и садись за чтение того, что дал тебе Брис. Черт, и почему эта папка кажется мне такой маленькой. Вот значит, как себя чувствуют, когда дальнейшая жизнь зависит от нескольких серых клочков бумаги, а «Я» почти уверен в том, что там не больше десятка страниц. Как, что-то столь маленькое может быть названо сокровищем, мне этого не понять, по крайней мере, сейчас. Остается лишь дождаться момента когда «Он» начнет чтение… temptation hiddenthings seen cannot be unseendragon is rising Дорога казалась бесконечной, но я радовался ей, так как ценность «сокровища» возрастала с каждым шагом. Несомненно, я ощущал определенное беспокойство, связанное с возможным содержимым папки – она стремилась вовлечь мое естество к познанию запредельного, что не могло не задеть струн моей мятежной души. Итак, вот оно: «Универсалии как они есть». Похоже, что-то имеющее отношение к средневековой философии, придется сразу брать толковый словарь с верхней полки.… Да тут еще и двусмысленности связанные с латынью! Похоже,Бирс проводил серьезное семиотическое исследование. Без «Суммы теологии» мне не обойтись. О чем только думал этот Брис, когда давал ребенку подобную вещь. Подумать только, «Универсалии как их есть». Ну да ладно. Жаловаться в подобной ситуации будет верхом глупости. Ведь это, то в чем я нуждаюсь – Знания. И неважно о чем они. Важней их наличие. В моем положении перебирать не приходится. Даже такие крошки радуют меня. Мои веки наливались тяжестью, но я продолжал выстраивать систему из книг и закладок. Теория Бирса состояла в получении имен универсалий путем самогипноза и поиска в бессознательном. Мозг продолжал лихорадочную работу по выстраиванию системы, в которой универсалии позволяли буквально творить чудеса, но тело требовало своего. Гипнос принял меня в свои объятия во время моих размышлений о том, что останется от имени человека, когда он исчезнет.Шире глаза. Не «смей» засыпать. «Ты» ведь только начал читать. Больше. Мне нужно больше знаний. Все же недооценивать потенциал этой папки было опрометчиво. Стоило только «ему» её открыть, как откуда не возьмись, начали стекаться самые разные книги. Книги полные не доступных мне знаний. Не смей засыпать…. «Ты» ведь едва начал читать….Аллея ионических колонн обвитых плющом услаждала мой взор. Я наконец-то добрался до цели, древняя кровь требовала своего – хозяева Аштонвейла веками осуществляли ритуалы у холма. Описания Красных и Белых церемоний стояли у меня перед глазами, казалось, святость этого места настаивала на полной отдаче, и даже самый твердолобый скептик признал бы наличие «ветра из другого мира» близ холма. В этот раз он так просто не отделается. Это уже не обычные побеги из дому в поисках ответов на свои вопросы. На этот раз…. Собственно, куда его на этот раз занесло. «Он» ведь секунду тому читал. А сейчас мы уже средь холмов…. Не могу вспомнить подобных пейзажей…. Ладно…. Это все не важно. Важней, что бы он как можно вернулся домой за чтение книг….Поднявшись на вершину холма, я смог увидеть лишь зеленую стену вокруг; похоже местность была порядком заброшенной. Каков же был мой путь сюда? Почему мои воспоминания пусты, а тело бодро? Однако, – прочь сомнения, я прорвался в высшие сферы, теперь мне нужен ручей и проход будет открыт. Куда?! Куда ты идешь. Черт. Как же он меня злит. Зачем. Вот зачем тебе все это надо. Зачем тебе ответы на твои бездарные вопросы. Быстрей вернись домой. В дом полный книг, полных так мной любимых знаний. Книга – единственный важный для меня источник знаний… His woeful errandSeeking a context surrealDrown drown deeper down Ручей оказался вовсе не так близко: масштабы леса воистину потрясали. Очерки сикомор навиваливоспоминания о кельтских мифах. Ручей разделял кольцо из 12 древ и несомненно был когда-то громадной рекой, возможно, именно по его высохшему руслу Артур отправлялся в свой последний путь. Решив зачерпнуть воды, для вознесения хвалы речной нимфе, я сделал шаг вперед, и опустился на колени. О боги! Дракон, словно сошедший со страниц легенд, с серебристой чешуей, иссеченной золотистыми прожилками цвета осеннего клена, взирал на меня ореховыми глазами из водной глади. Лес… Лес… Густой лес.… Это все, что «я»… Мы, пожалуй, верней сказать, хоть мне и не нравится так говорить, окружает нас после входа в лес.… Все такое серое, а я ведь холмы мне показались зелеными, да и лес при входе в него… «Он» порядком устал, кажется, его мучает жажда. Ручей.… Да это ручей, что же сейчас «ты» сможешь утолить свою жажду… Что такое.… Какого происходит, где же «его» отражение в воде. Почему «я» вижу за место «него» дракона. Дракона снежно-белого цвета, у которого шкура отливает зеленым и черным, на хвосте проступает коричневый… Достаточно взглянуть мне на него, как меня охватывает не виданая мной доселе злоба. Желание раздавить его… Очнувшись, я отчаянно пытался вдохнуть воздух – похоже во время моего сна книжная пыль забила ноздри, тем самым вынудив организм сбросить оковы Морфея. Неописуемая радость наполняла все мое естество, соприкоснувшееся с вечностью блаженства. Разрешенный спор номиналистов лег последним кирпичком в стройное викторианское здание моего мировоззрения. Поставив на полку словарь латинских выражений, я взял со стола бесцветную папку и отправился к Бирсу, великому грешнику. A reading ends nowDragons, monks and ill childrenYou`re satisfied 4 Leviathan Снег стелется холодными вихрямиВ небе птица кружит призываяДыхание смерти слышно в полете ее Зимы в наших краях всегда суровые и снежные. Бывает так заметет, что до нашего монастыря не добраться никаким транспортом. Помню, тогда из лесу возвращался, и увидел как вдоль поля пробирается женщина с ребенком. Мальчонка, с виду лет пяти, старательно пробирался сквозь плотные сугробы снега. По сибирским меркам, одет он был легко: тонкое фетровое пальтишко, мутоновая шапчонка и сапожки в которые постоянно набивался снег. За руку его тащила мать, женщина выглядела уставшей и болезненной. По ним обоим было видно, что в пути они не первый час. - Утро доброе, Матушка, куда путь держите?Женщина остановилась и огляделась по сторонам. Увидев меня произнесла:- Добрый человек, да в монастырь мы идем, не подскажете, далеко ли до него?- Отчего ж не подсказать, подскажу.С этими словами я попытался взять мальчика на руки. Но несмотря на внешнюю худобу, он оказался очень тяжелым. Да к тому же стал вырываться из рук с диким визгом:- Дрянь, отпусти меня!! Слышишь, поставь!!- Коленька, Коленька! Что же ты! Поставьте его, пожалуйста!Я отпустил ребенка, тот отбежал и спрятался за мать. Схватившись за подол ее пальто он выглядывал, злобно рассматривая меня своими глазами. Женщина рукой обняла ребенка и виновато промолвила:- Простите моего сына, он болен...- Да Бог простит, и я прощу.Я отряхнулся, поправил шапку и мы направились в сторону монастыря. По пути женщина поведала мне свою историю.Года полтора назад, в аварии погиб ее муж, в тот день он забрал Коленьку из садика и они поехали на такси домой. К несчастью, водитель такси был чертовски пьян и не справился с управлением на повороте. Машина слетела в овраг, муж и водитель погибли, в живых остался только ее сын. С тех пор ребенка как подменили: тихий малыш стал буйным и неуправляемым, что ни слово, то матерное, даже на люди с ним выходить стало стыдно. Показывали ребенка врачам - те в ответ, лишь разводили руками и говорили, что у мальчика психологическая травма или депрессия, но их лечение не помогало. Единственной надеждой для матери стал визит в наш монастырь... Морозный воздух сковал мне рукиКолокольным звоном громкимЗимний лес дребезжал От монастыря доносился колокольный звон. Услышав его, мальчик начал капризничать, он плакал, падал на снег, бился руками. Женщина негодовала:- Коленька, не плач, еще немножко осталось...Но сын не слушал мать. Тогда я подошел, поднял мальчонку с земли и взвалил к себе на плечо. У ворот монастыря, я оставил ребенка и мать, а сам отправился за помощью. Вернувшись с братьями, нашим глазам предстала такая картина: мальчик и его мама сидели на скамейке, рядом в ногах терлась монастырская рыжая кошка, Маняша. Увидев нас, ребенок схватил кошку, его лицо исказилось в злобной улыбке, а маленькие ручонки беспощадно сжимали шею несчастному животному. Я бросился к нему, чтобы спасти кошку, и как только животное оказалось в моих руках, я почувствовал сильный удар в висок. Мое сознание помутнело, я присел на скамью. Братья, подбежавшие ко мне схватили мальчишку за руки и повели в монастырь. Ребенок бесновался, пытался вырваться, то и дело, выкрикивая богомерзкие слова:- Гады мерзкие, куда вы меня тащите, твари?Следом за монахами шел я и мать этого ребенка. Подойдя ближе к монастырю я открыл дверь, братья зашли в нее первыми, следом по ступенькам едва переставляя ноги плелась мать. Я заглянул в ее лицо, оно было полно скорби и печали, а глаза покраснели от слез. На пороге женщина оступилась и едва не упала, но я успел ее подхватить. Чьи-то голоса слышны из темнотыДвенадцать ангелов летят навстречуГде ты, мамочка, где? К нашему приходу, в келье все было готово, посередине стоял стул, на который мы усадили мальчика. Девять братьев уже стояли вокруг ребенка, я взял молитвослов и замкнул круг. Мать мальчика нашла себе место в уголке кельи, на лавочке. Воздух наполнился словами молитвы. Ребенок, который поначалу сидел неподвижно, вдруг резко поднял голову, его глаза наполнились зловещим блеском, он закричал:- Выродки, вы все будете гореть в аду, сукины дети!!Мать мальчика вскочила и подбежала к ребенку, встала перед ним на колени и попыталась обнять, но он силой оттолкнул ее- Стерва, не приближайся ко мне! Я всем расскажу, как ты потеряла свою невинность, как ты расставляла ноги перед тем, кого ты называла своим мужем! А не муж тебе он был, шлюха, вы благословения не взяли, вот и родила выродка, тварь подзаборная!Мать в ужасе пятилась прочь от сына. А кто-то из братьев окропил мальчика святой водой, от этого лицо ребенка покраснело, он упал на пол и завопил не своим голосом какие-то слова на неизвестном языке. Было не очень разборчиво, но на слух звучало примерно так:"kAmViOr CiArDu OmHrUoI aStOkS aInG sUnBaO aIm TuRuAt SkI". Кто-то из монахов начал перечислять имена демонов, чтобы понять, кто из них завладел телом несчастного ребенка, но демон не отзывался ни на одно из имен. Внезапно я услышал как за спиной, мать мальчика вслух читает молитвы из молитвослова. Ребенок сел на пол, выпрямился, его глаза уставились на мать, которая едва шевеля губами шептала слова молитв:- Сука, заткни свой мерзкий рот, я не хочу тебя слышать...Ребенка снова окропили святой водой и поднесли к лицу распятие- Как вы смеете, собаки паршивые ко мне приближаться, я, хозяин этого тела! Это я опоил того водителя, это я убил его отца, это я - полноправный владелец мальчонки!!И в третий раз капли святой воды упали на голову ребенка. Мальчик замер в напряжении, он лежал неподвижно на полу, глаза были выпучены, а губы злобно шипели:- Да кто вы такие, чтобы бороться со мной, с древним владыкой морей? Кто вы такие, что возомнили себя способными победить черного дракона, Левиафана?Демон назвал свое имя и братья принялись читать молитву изгнания, я был очень напряжен в тот момент и не мог оторваться от молитвослова, ибо если хоть одно слово молитвы будет упущено - все пропало. Во время нашего чтения мальчик то бесновато носился кругами под ногами братьев, то крутился волчком в центре кельи, то, кричал, а то слезно рыдал... Вдруг окно кельи распахнулось. Как будто от ветра, все свечи погасли, и мальчик, который напряженным стоял в центре комнаты, рухнул на пол.... Я вижу белый светОтец протягивает рукуМоя боль осталась позади Поделиться сообщением Ссылка на сообщение
Avocado #4 25 октября 2013 (изменено) 5 Места, где ты ходишь Я отлип от морфея. Ты оставил меня, мой вечный дружище.. Как же я люблю и как ненавижу тебя порой.. Огляделся. Странно — сейчас мой взгляд может быть сфокусирован лишь на вертикальной проекции. На потолке, проще говоря. Но как раз на потолке-то творится что-то странное! Его покрытие, явно, отдаёт бумагой, но я не могу подобрать точного определения. У меня есть парочка на выбор — «ребристый» или «щербатый» .. Я решил долго не думать и выбрал нечто среднее - «щербастый». Да, так будет неплохо. Потолок всё ещё щербился, наскучил. Пришлось подняться. То, как я поднимался, необходимо описать отдельно — я не совершал никаких мускульных движений, словно меня взяли да вознесли, а затем придали мышцам необходимое положение. Если провести аналогию — словно бензедрина долбанув, ты после этого херачишь великолепное творение господина Хоффмана, а затем тебя тут же (до начала трипа) кладёт на своё необъятное тело Джерри Уилкман. Я боюсь мерять площадь его тела, там явно выступили бы какие-то страшные значения. И тут мы вступаем В нечто К чему не готовы Впрочем, я отвлекся в своих воспоминаниях.. Как, кстати, меня звали — Джон, Джей, Джек, а может, и Джеймс? Кто сейчас вспомнит.. Итак, я поднялся (перипетии поднятия я уже описывал выше). Явленное мне дивилось невероятно, ааа. Пространство было непостижимой мною сущностью. Короче, это был коридор, но, о бодхисаттва, какой это был коридор! По правой стене его тянулись, на первый взгляд, где-то по 10 колонок в 3 ряда, итого 30. Но, приглядевшись, можно было заметить, что от каждой колонки ответвляется another two, и это уже наводило на странные, ох, очень несуразные размышления. А уж если взять лупу, то можно было заметить, что от каждой ответвляющейся колонки шло ещё по две ответвляющейся колоночки. Было невозможно лицезреть всю картину целиком — если ты погружался ритм основных тридцати звуковых излучателей, то ты неизбежно терял все остальные.. Если же ты пытался (и проникал) на второй уровень, то тебя ждало уже 60 звукорезонаторов. Думаю, не стоит продолжать.. Ай, ладно, насмотрелся я правого коридора, теперь надо бы на левый глянуть. (тут должны были быть какие-то слова, но я подбирал цензурные) (тэкс, ещё попытка) Невероятное зрелище. По всей стене левого коридора, словно реклама, яркими буквами текут цитаты. Эти буквы, сперва прикидываясь милыми, в приятных тонах, затемначинают фосфоренцировать кислотными отражениями моих поисков Нила. Цитаты кричат мне: «Разве тебе не нужно немного любви?», «Прорвись на другую сторону», «Мы обязательно встретимся, слышишь меня, прости».. А теперь Мы, пожалуй Двинемся дальше Что там впереди? Там впереди коридор, да, этот чёртов коридор! Ну а что делать — как говорили в сайлент-хоррорах, коридор предполагает путешествие, уууу---ххххааа! Слушайте, а это интересный коридор. И он ни разу не похож на сайлент-хорроры. Слева и справа гремят кислотные яркие синий и зелёный, да вдали видится свет меча божественного. Первая дверь слева, покрытая розовым с непонятными серыми вкраплениями. Открыл. Радиально стене и написано «Дневник». За столом сидит девочка лет 13-14, измождённая донельзя, в изрядно потасканной одежде. Девочка что-то строчит.- Что с тобой?- Уймись, Джек- Эй, девочка, тормозни! Посмотри на себя, сколько ты весишь — 35?- Джек, мой высер будет славен на весь этот голубой шарик..- Ну что ж, Аня, удачи тебе.«Пизданутая» - подумал я, уходя. Какая-то очень странная девочка попалась. Что-то с ней было не так, надо было объяснить ей иррациональность её действий. Я дернулся открыть дверь, но она, блядь, исчезла! Ёбаная матрица, ёбаные Вачовски. Девочка пишет О чём, не знаю Но будет весомо Ушёл. Теперь направо, йоха! Вот эта дверь должна быть весёлой — красная ширма да кирка, что висит на ней. Этот господина мне доводилось читать, он вроде ратовал за уничтожение капитализма.- Эмиль?- Незнакомец?- Скажи мне, ужель ты всё еще веришь в торжество социализма?- Незнакомец, не зли меня! Я, хоть и бородатый очкарик, но за труд ёбнуть могу!- Так веришь или нет?- Джек, я знаю, что ты к этому относишься с изряднейшим скептицизмом- Ну и?- Тогда, Джек, иди к свету, да не еби мне мозг своим критиканством- Почему?- Ха, я подойду издалека. Скажи, Джек, тебе остоебенили твои поклонники, ошивающиеся под окном и бросающие разнородный мусок в окно твоей матери?- …- Ты хочешь сдохнуть в 47 леть? У тебя физическая подготовка хоть и классная, но ты слишком переусердствовал с саморазрушением- Эмиль, общение с тобой нагоняет на меня какую-то такую хуйню, о которой ещё Сартр писал.. Я вышел из комнаты. Хватит с меня таких приключений, тем более что, в глубине коридора уже давно струится яркий свет, переливаясь буквально всеми оттенками. Что ещё можно придумать от снежно-белого до хуёвозубово-жёлтого. Я сделал 15 шагов, еще шаг — и я буду там. Свет уже был совсем рядом. И тут случилось неожиданное — откуда-то сверху (не проломив крышу) спустился дракон — выглядел он жалко — пожухлые крылья, замёрзшие лапы, бедняга, в общем. Открыл пасть, но вместо огня вырвался сильнейший запах перегара. Однако, ему было необходимо исполнять свою роль, так что осипший голос про.. протявкал мне: «Ну что, мудила, может, всё-таки в вечный рай, или в гроб от цирроза?»Я подумал и шагнул. - Саша, Саша, Саша, вставай, чтоб тебя!- Да хули надо?- У тебя через 2 часа пересдача, мразь пьяная- Ох, блядь, ну ладно. Изменено 31 октября 2013 пользователем Avocado Поделиться сообщением Ссылка на сообщение
