Забаньте

Меня заебало, отныне буду сам себя цитировать

Меня заебало, отныне буду сам себя цитировать

Меня заебало, отныне буду сам себя цитировать

Меня заебало, отныне буду сам себя цитировать

Меня заебало, отныне буду сам себя цитировать

Юноша бледный со взором горящим,

Ныне даю я тебе три завета:

Первый прими: не живи настоящим,

Только грядущее - область поэта.

Помни второй: никому не сочувствуй,

Сам же себя полюби беспредельно.

Третий храни: поклоняйся искусству,

Только ему, безраздумно, бесцельно.

Юноша бледный со взором смущенным!

Если ты примешь моих три завета,

Молча паду я бойцом побежденным,

Зная, что в мире оставлю поэта.

Я всегда твердил, что судьба — игра.

Что зачем нам рыба, раз есть икра.

Что готический стиль победит, как школа,

как способность торчать, избежав укола.

Я сижу у окна. За окном осина.

Я любил немногих. Однако — сильно.

Я считал, что лес — только часть полена.

Что зачем вся дева, раз есть колено.

Что, устав от поднятой веком пыли,

русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.

Я сижу у окна. Я помыл посуду.

Я был счастлив здесь, и уже не буду.

Я писал, что в лампочке — ужас пола.

Что любовь, как акт, лишена глагола.

Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,

вещь обретает не ноль, но Хронос.

Я сижу у окна. Вспоминаю юность.

Улыбнусь порою, порой отплюнусь.

Я сказал, что лист разрушает почку.

И что семя, упавши в дурную почву,

не дает побега; что луг с поляной

есть пример рукоблудья, в Природе данный.

Я сижу у окна, обхватив колени,

в обществе собственной грузной тени.

Моя песня была лишена мотива,

но зато ее хором не спеть. Не диво,

что в награду мне за такие речи

своих ног никто не кладет на плечи.

Я сижу у окна в темноте; как скорый,

море гремит за волнистой шторой.

Гражданин второсортной эпохи, гордо

признаю я товаром второго сорта

свои лучшие мысли и дням грядущим

я дарю их как опыт борьбы с удушьем.

Я сижу в темноте. И она не хуже

в комнате, чем темнота снаружи.

Средь собачьих стай, ночью по Москве,

В бритой голове я кропал стихи.

Посреди трухи от дневных забот,

Как ленивый кот меж проворных крыс,

Далеко и вниз я влезал в себя.

Брел, скользя, по льду, падал и лежал,

Взглядом провожал танец снежных масс.

Слушал джаз сирен и опять скользил…

Нищий голосил, пил ночной эфир.

В робе полно дыр. С грязной бородой.

Мимо шел тропой. Слезно бормотал,

Что давно устал думать, чем дышать,

Грешников стращать, мир крутить ступней,

Корабли топить, жарить города,

Сеять хворь в стадах, тем внушая им,

Что святой триптих вечен и силен…

Шел за горизонт, бормоча под нос,

Поднимался ввысь пьяный нищий Бог.

"Ужасный сон отяготел над нами..."

Ужасный сон отяготел над нами,

Ужасный, безобразный сон:

В крови до пят, мы бьемся с мертвецами,

Воскресшими для новых похорон.

Осьмой уж месяц длятся эти битвы,

Геройский пыл, предательство и ложь,

Притон разбойничий в дому молитвы,

В одной руке распятие и нож.

И целый мир, как опьяненный ложью,

Все виды зла, все ухищренья зла!..

Нет, никогда так дерзко правду божью

Людская кривда к бою не звала!..

И этот клич сочувствия слепого,

Всемирный клич к неистовой борьбе,

Разврат умов и искаженье слова –

Всё поднялось и всё грозит тебе,

О край родной! такого ополченья

Мир не видал с первоначальных дней...

Велико, знать, о Русь, твое значенье!

Мужайся, стой, крепись и одолей!

Сегодня узнал, что троюродная сестра снимается в порнухе. Даже не с мужиками ебётся, а с бабами и в жопу. В одной сцене она просит таким образом вид на жилье, а опытная кредиторша сует ей черный прибор во все места, но она не просит остановиться. Во второй примерно тоже самое, конец тот же. Она мне не кровная. Живёт в другой части Москвы. Может позвонить и предложить зайти к ней на чай? Я так делал когда было 15 лет, ей 13 соответственно. Что посоветуете, ребята?

Грядут перемены движением верным,

Ломая устои, сметая системы с пути неизбежности,

Твердой рукою сменяя эпохи, рождая поэмы,

Превосходя все ожидания на грани фола

Всепоглощающую силу обретает слово.

Слышен поколенья голос,

Виден его ясный образ,

Близок час событий, удивительных для нас;

Восход новой эры, но прежде закат,

А рядом сокрушительный гремит грома раскат,

Зовет набат на бой за право быть самим собой,

Такой заряд сильнее страха ровно в тысячу крат.

Дороги нет назад, не возможен возврат,

Вперед ,на встречу неизведанному время не ждет,

Рывок и будут снесены невидимые стены,

Преграды падут грядут перемены.

(Дороги нет назад…

Грядут переменяя

Преграды падут

Перемены)

Это не топик обсуждения порывов говна, ребята

Все только начинается в этот самый момент-

Судьбы сплетаются, к финалу подводя эксперимент;

Задуманный на много лет один этап,

Раскопки археологов еще докажут этот факт,

Больших свершений развивается флаг,

Вступает на порог решений важных новый человек,

Берет разбег развитие, стремителен прогресс,

Управляется с Небес эволюции процесс,

Касается всех Вселенский размах

Сомнениям на перевес послужит просветление в умах.

Путем изломов и уроков испытаний веры

Раздвигаются границы, наступают перемены

(Раздвигаются границы, наступают перемены

Раздвигаются границы, наступают перемены

…Раздвигаются границы

Наступают перемены

Перемены…

Раздвигаются границы, наступают перемены

Перемены…)

"Во всем мне хочется дойти до самой сути..."

Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте.

До сущности протекших дней,

До их причины,

До оснований, до корней,

До сердцевины.

Все время схватывая нить

Судеб, событий,

Жить, думать, чувствовать, любить,

Свершать открытья.

О, если бы я только мог

Хотя отчасти,

Я написал бы восемь строк

О свойствах страсти.

О беззаконьях, о грехах,

Бегах, погонях,

Нечаянностях впопыхах,

Локтях, ладонях.

Я вывел бы ее закон,

Ее начало,

И повторял ее имен

Инициалы.

Я б разбивал стихи, как сад.

Всей дрожью жилок

Цвели бы липы в них подряд,

Гуськом, в затылок.

В стихи б я внес дыханье роз,

Дыханье мяты,

Луга, осоку, сенокос,

Грозы раскаты.

Так некогда Шопен вложил

Живое чудо

Фольварков, парков, рощ, могил

В свои этюды.

Достигнутого торжества

Игра и мука

Натянутая тетива

Тугого лука.