Last.fm, т.6

так и думал что они когда вслепую пытался угадать но внезапно забыл названия всех альбомов залез на ластик адидаши а там ток 2 альбома и того самого там не оказалось

адидаши ты падла

гыгыг

угадываем

ангелик консервейшн

''

krasava

можно было и попроще картинки, но хуй вам

жанр: хеви, хард-рок

>жанр: хеви, хард-рок

иннах рли

метлы альбом что ли?)

нет, не метлы

а если так?

ЭНИМАЛ МАГНЕТИЗМ

(адидаши больше не даем загадывать)

Не надо пугаться, услышав странные звуки: сегодня мы будем внимать шаманской музыке Южной Кореи… ну, может быть, и не прямо шаманской, но по крайней мере тому, что от неё дожило до настоящего времени.

Традиционную музыку Кореи делят на две категории – на придворную музыку и непридворную. Хотя придворная музыка считается высоким искусством, на которое способны лишь большие мастера и ценят которое лишь аристократы и прочие образованные люди с утончённым вкусом, я не являюсь её поклонником. Кстати, то же самое относится и к индонезийской, японской, китайской, монгольской и всей прочей азиатской (на мой вкус – избыточно торжественной, декоративной и малоэнергичной) придворной музыке. Куда больше мне нравится непридворная. С точки зрения высокомерных дворцовых церемониймейстеров всё, что звучит за пределами дворца – это народная музыка, грубая музыка низших сословий.

В Корее, как и во всём остальном мире, существует, конечно, и народные песни, которые поют, скажем, крестьяне, радующиеся, что собрали рис. Но за пределами дворца обитает и то, что называется словом синави (sinawi) – музыка, которая сопровождает шаманские ритуалы Южной Кореи, родом она из провинции Чолла (Cholla). Исполняют её, разумеется, профессиональные музыканты, настоящие виртуозы своего непростого дела. Ансамбль, состоящий человек из шести-восьми сидит неподвижно на заднем плане. Душу раздирают звуки бамбуковой флейты пири (piri) и маленького двухструнного инструментика под названием хаегум (haegeum), его держат вертикально и играют смычком. Музыка начинается довольно медленно, но постепенно ускоряется: напряжение всё время растёт.

Во время шаманского ритуала синави-ансамбль исполняет традиционные песни и танцы. Но их длина может существенно варьироваться: скажем, просто потому что заказчик попросил уделить какому-то эпизоду церемонии больше внимания. В любом случае аккомпаниаторы должны следовать за шаманом (а шаман в Южной Корее – это женщина).

Хороший ансамбль отличает способность к импровизации. Повторение одних и тех же стереотипных ритмических и мелодических конструкций считается плохим исполнением. Хорошие музыканты постоянно импровизируют. Причём стараются делать это таким образом, чтобы резко отличаться от коллег по группе. От этого возникает довольно дисгармоничный внешний эффект, кажется, что музыканты играют, кто в лес, кто по дрова, но музыка тем не менее не превращается в какофонию – в звучании синави-ансамбля буквально слышна одна из самых фундаментальных идей корейского мировосприятия – «гармония дисгармоничного».

А теперь мы послушаем солирующий хаегум – напомню, это двухструнный смычковый инструмент, который хорошо известен во всей Азии – он встречается и в Китае, и в Монголии.

Глухие удары издаёт лежащий на полу барабан, по форме напоминающий песочные часы. Барабан называется чанг-го (changgo). Барабанщик периодически негромко вскрикивает, начиная новый ритмический цикл.

Музыка для солирующего инструмента называется саньё (sanjo). Все инструменты, задействованные в синави-ансамбле, кроме, правда, ударных, могут солировать. Солирующая партия флейты пири называется пири саньё (piri sanjo), солирующая партия цитры каягум (kayageum) – каягум саньё и так далее.

Традиция солирующих инструментов синави-ансамбля сформировалась в середине 19-го века, то есть это довольно недавнее изобретение. Если синави – религиозная музыка, то саньё – уже не очень, музыка для солирующего инструмента устроена куда сложнее и изящнее и шаманского ритуала вовсе не предполагает.

Слово «саньё» переводится как «рассеянная (или разбрызганная) мелодия». Соло-импровизатор свободно использует фрагменты разных мелодий, собирая из них по-новому звучащие блоки. (Странным образом эта процедура чем-то близка технологии раннего брейкбита).

Играя этими мелодическими осколками, то есть, так сказать, крутя трубу мелодического калейдоскопа, музыкант то добивается роста напряжения, то, наоборот, успокаивает течение звуков. В этом чередовании сгущений и разряжений можно усмотреть акустическую параллель к известному принципу инь и ян.

Саньё – это камерная музыка, согласно традиции надо находится от музыканта на таком расстоянии, чтобы слышать его дыхание.

А мы послушаем пири саньё, то есть соло-импровизацию на бамбуковой флейте пири. Этот компакт-диск я купил шесть лет назад в азиатском супермаркете в Дюссельдорфе. Среди полок с пакетиками и мешками, покрытыми китайскими иероглифами и корейскими буквами, я обнаружил подсвеченный изнутри стеклянный шкаф, наполненный компакт-дисками. Десять полок – и ни одной европейской буквы. Шкаф был заперт, и я с большим трудом смог объяснить хозяину-корейцу, что именно меня интересует. Среди сотен компакт-дисков только три были с традиционной музыкой, всё остальное – какой-то чудовищный поп. Я купил один компакт-диск на пробу и до сих пор укоряю себя, что выпустил из рук остальные два… На обложке одного из них стояла ветхая старуха с очень жёстким и высокомерным взглядом прищуренных глаз, по двум датам я понял, что это архивные записи 30-х годов. Качество, скорее всего, паршивое, послушаю первый, а если захочу, куплю в следующий раз, – подумал я. Как я потом об этом жалел…

Я ещё несколько раз посещал этот супермаркет, подходил к светящемуся белым неоновым светом стеклянному шкафу, вступал в переговоры с толстяком-хозяином, на разные лады произносил слова «синави» и «саньё», но всё без толку – он неизменно доставал мне только каких-то пышноволосых красавиц в красных кофтах, поющих на фоне искристого водопада.

Сурового флейтиста зовут Се-Хьюн Хан (Se-hyun Han), а музыку – пири саньё.

Саньё – не единственная музыкальная форма, обязанная своим происхождением шаманской музыке Южной Кореи.

Очень впечатляюща и традиция одноголосого женского пения, то, что называется п'ансори (p'ansori). В шаманских ритуалах есть похожие на п'ансори эпизоды, когда шаман - напомню, что это женщина – поёт под аккомпанемент большого барабана, но всё-таки п'ансори – это самостоятельный жанр эпической песни.

Каждая из таких «песен» - а всего их существует пять штук – длится аж восемь часов. Певица исполняет партии всех действующих лиц, каждый раз изображая того или иного персонажа, из драматически-сценических средств в её распоряжении – лишь веер и набор стилизованных жестов.

В п'ансори Shim-Ch'ung-Ga прекрасная Шим Чунг приносит себя в жертву ужасному Царю драконов, чтобы вернуть зрение своему слепому отцу. В сцене, фрагмент которой мы сейчас послушаем, девушка садится в лодку, которая отправляется в самое штормовое место океана, где Царь драконов злобно буйствует и поднимает волны. Он нетерпеливо ждёт девушку, принеся себя в жертву, она успокоит волны.

В п'ансори ритм задаётся текстом, певица может свободно выбирать среди по меньшей мери семи основных типов ритма. Каждая из таких основных ритмических конструкций несколько варьируется в зависимости от смысла, длины и выразительности той или иной фразы текста.

Повышение тона –то есть движение голоса вверх - должно изображать рвущиеся вверх морские волны.

Поёт Со-Хе Ким (So-hee Kim).

Музыка синави первоначально исполнялась во время шаманского ритуала, под неё танцевали и пели разнаряженные женщины. Ритуал состоит из многих этапов, своего рода сцен, каждая из которых что-то изображает или что-то символизирует.

Примерно год назад в Бонне проходил международный фестиваль шаманского искусства. Я примчался на выступление группы из Южной Кореи и поприсутствовал на имитации ритуала проводов покойника. И был при этом немало смущён. С одной стороны, музыка мне очень понравилась, но с другой – передо мной был этнографический ансамбль, явно рассчитывающий на интерес туристов. Яркие и пёстрые шёлковые одеяния женщин, толстощёкие румяные лица, многословные объяснения, что сейчас будет изображено снаряжение лодки с душой покойного в далёкое плаванье… Потом руководитель ансамбля произнёс витиеватую речь, смысл которой сводился к двум мыслям – первая: большое спасибо, что вы нас слушаете, и вторая: к вам это всё тоже относится, у вас тоже умирают близкие...

Представление, по ходу которого возжигались тонкие палочки и всё вокруг посыпалось рисом, связывались в узел и снова развязывались огромные полотнища из белого шёлка и водились хороводы, увенчалось радостным танцем. Появились новые музыканты – какие-то корейцы из публики взяли в руки гонги и барабаны - и началось нечто очень странное: немецкую публику из зала пригласили на сцену и все поскакали по кругу – двигаться под многослойный и довольно непросто устроенный корейский ритм европеец явно не способен.

Смотреть на это было неприятно, но слушать… У меня было такое впечатление, что более сложной в ритмическом отношении музыки я никогда в жизни не слышал. При этом музыканты, похоже, вообще не испытывали никаких трудностей и звенели и колотили ото всей души. Я попробовал считать удары – бесполезно, картинка не повторялась, я попробовал следить за отдельными музыкантами – например, когда длинный и худой парень опять звякнет по своей тяжёлой медной тарелочке: не угадать. Действительно, иная цивилизация. Ясно было одно: разговоры о ритмических сложностях британского брейкбита – это обман публики.

Я очень неловко чувствую себя в роли туриста и театра для туристов не выношу. Но при этом я не был и уверен, что я в праве отделять музыку от зрелища, от её естественной среды обитания.

Наверное, в Южной Корее, решил я, когда корейцы играют не для банальных европейцев, а для страшных духов, всё это звучит куда серьёзнее и трагичнее.

ПИНК ФЛОЙД THE WALL

ХАХ!ххзх!жх

уеап

покушать-магнит

Покажи пизду

загадываю)))))))))))

ну или так

ПОДСКАЗКА

загадывай мист!