МАСС ЕБЛАНСТВО

[Max-Killer]

Ну короче, думаю мы отклонились от темы кибер-спорта, зато нашли о чем поговорить =)

 

я начну, а вы подхватите...

 

Как жаль, что все таки западу удалось загнобить наш светлый рассудок в целом, и что мы теперь имеем? поколение неорденарных людей или масс ебланство,

Насмотрелись теликов,? кино, пиздатых сериалов?

Набухались 5 лет ягурам, водкой, джином, текилой?

Находились на концерты?

 

и че мы теперь имеет, так так посмотрим... проходите молодой человек.

 

Простой сутулый парень, немного усталый небодрый взгляд, не глаженный офк, недовес 100 пудово, ножки худенькие, запас слов на уровне пту+телевизор+сериалы+комп, наличие языка отсутствует в 70% случаев, наличие стремления к чему-то конкретному отсутстует, девушка у 50% отсутствует ведь можно подрочить, масс ебланство едем дальше...

 

В метро зайдешь, сидят офк кто у нас? мега уставшие от сидения в кинотеатре парни, под пивком после бухача, едущие домой, им офк соствляют компанию их папы, дяди-ебланы и прочие бухарики 30 лет, которым похуй на женщин в целом, и вот сидят, здоровое мужское население - мило, а другие ваще норм, лет 25 на вид в гавно спит в метро на 3х слотах, хоть бы кто викинул его нахуй на станцию, но нет стремно наверно... метам сообщить мутарно, да они тоже не помогут... - масс ебланство.

 

Пиво пьем, где захотим, бросаем все где хотим, посылаем всех нахуй, у нас теперь 6-ти классница, дочка кого-то там, может учителя и директора нахуй послать, и ниче ей не будет, норм че... жгем кнопки, народное творчество графити дешевыми маркерами, ломаем сиденья, какие-то молодые уебаны неприлично ведут себя в автобусе, пьют ягу, лузгают семечки, орут матертся тут же дети, мамы молчат, папы молчат, адекваты молчат, все молчат терпят- похуй масс ебланствно...

 

Едем дальше, заниматься чем то полезным - нахуй не надо, хотя бы обустраивать свой быт тоже, родителям - похуй, а молодые ждут больших вливаний, - еще телик с пивком попали, дружок, еще сходи на премьеру нового, 5-го по счету на неделе фильма, потом обсуди это на форуме, нахуй учить иностранный язык, нахуй читать классику, луче современный автор там Паоло Коэлье 11 минут любиимая блядь книга каждой 2-ой телки, мило, что ж, а тем временем родители смотрят телик, папа пьет пиво - все похуй, все довольны, - масс ебланство го он...

 

пд хммм ну тут авще можноо назвать прям форум  =)

тут есть 20% людей которые тут живут, а остальные пытаются подражать привлекать внимание к себе, хз зачем, видимо ребята считают, что если ты создаешь пиздатую тему на пд, - ты крутой, - ты популярен, - ты пиздат, - деньги в скором времени, - увважение, - можно свои темы продвигать, да я такого добьюсь! - масс ебланство,

Или вот, он поиграл, выложил свой реплей, с той же целью еще 10 таких же страждующих славы написали ответы, чтобы офк поднятся в этом сложном деле, или вот пойду, создам ахуенную тему 5-ю по счету в таверне, почему какую то уебанскую тему макскилеера читает 1000 чел а мою 100???

Ок, пойду в конкатке залью фоток, соберу весь уражай огород,напишу всем, проверю все группы, поищу гавно, посрусь с кем-нибудь - минус еще 3 часа жизни, а тем временем, родители говорят: "ложись спать уже", телик просто кончился, а завтру на зомби работу, а вечером к телику - масс ебланство.

 

 

Дети просят сигаретки у более взрослых, или шлольники предлагают покурить классу 5-му, а те же хотят, ибо парень, курящий сигарету, он крутой, брутальный, а родители смотрят, и так делают вид, что пытаются, а учителя, делают вид, что это обязанность родителей, а там телевизор, а бабушки и дедушки ваще живут тока в нем - МАСС ЕБЛАНСТВО.

 

Палатка. Разделена на две кассы. Назовем их просто касса жизни и касса смерти. За кассой, офк стоит коряенка - пиздит по мобиле, пьяный парень валяется около входа, охранник пишет смски - все заняты свои делом. В очереди какие то поддатые мудаки, шутят, бычат, хачи безуспешно подкатывают к русским телкам. А в очереди разный люд стоит, но все какие то помятые, и молчат все, или заняты подсчетами, длинная очередь, человек 15, кто за водкой, кто за пивом, офк все сиги берут, бабло так и льется, народ гниет и тупеет, продвщица так и пиздит и тупит, народ так же терпит и молчит -МАСС ЕБЛАНСТВО... А в кассе жизни, всего то 2 человека, бабушка за молочком в целофановой упаковке и хлебушком, да девочка за хлебом.

 

А как все эти зомби в транспорт заходят, о да тут просто ни стихами, ни чем, не описать, похуй что под ногами бабка старая, давай, толкай, ломись, ебаш,

и тетка с вертолетом лет 40 в автобусе в 7 утра, тоже норм, перед метро наверно заряжается, офк побычить, потолкатся, поскандалить, еще народ посучить любит у нас, вообщем молодцы все - МАСС ЕБЛАНСТВО ГО ОН

 

Я к тому, что каждый точно может, привести в пример, случай из жизни, который слышал, видел, или каждый день наблюдает, и то, что в этом случае-деле замешаны от 1 до10 человек, разного сословия, воспитания, и жизненной позиции, и всем десятерым -  ПОХУЙ, на любую хуйню, которая объективно не нормально, все блядь уже смерились, и ходят по узким коридорам, как крысы, которых ведут на кусочек сыра, и даже если кто то понимает, что, что то не так, он все рано бездействует, жизнь идет, а время меняется...

Если бездействуют наши бабушки, и почти бездействуют наши родители, то следующие кто будут жить в таком же дерьме, даже хуже, и будут бездействовать - будем мы, и если вы хотите жить норм, жизнью или хотя бы управлять ей, начните действовать, осуждайте ебланов, выгоняйте конченных из автобусов, 1 хуй все бабушки и даже мужики в автобусе это поддержат, возродите в обществе уважение друг к другу, пишите в жалобные книги, вызывайте администраторов, если они ебланы, то я им сука ни дам легкой жизни, я буду ебать каждого, конченного еблана по жизни, при 1ой возможности, все эти пидары, которые создают видимость работы, или думает если он продает билеты от него что то зависит, нет.

 

И, просто, если вы хотите жить в нормальном обществе, видимо только такие как мы, молодые, коих очень мало, реально понимают, что к чему, НУ и люди у руля, но у них своя программа, а у нас своя, поэтому ни наши родители, ни деды, никто уже не сможет, более адекватно воспринимать, и чувствовать жизнь так, как сейчас чувствует молодежь, только в наших силах добиться какого-то нового быта, создать новое государство РОССИЯ, а не советский союз или 90-е, потому что именно нам жить в это стране ближайние 40 лет, и если вы хотите жить как сейчас и хуже, продолжайте бездействовать и ждать...

 

MASS EBLANSTVO FOREVER

[Bir_9]

Na dosuge prochtu 

[nooooob]

SHOW MUST GO ON

[SOSKI-_-KROTA]

Макс убийца - новая кровь в таверне

офк не читаю его посты на 2 страницы

но это похвально энивей

[Vortex]

Ты забыл добавить категорию уебанов-аналитиков, которые пишут с ошибками и без знаков препинания, зато пишут про "нежелание учиться и читать классику". Осиль букварь, пускай это будет первым достижением в твоей жизни.

 

Быть безмозглым говном и сосать пиво - выбор безголовых уебанов, на которых наживаются умные дяди. Если ты умный дядя, то ты богат и рад, если ты плачешь на форуме, то ты один из безголовых уебанов.

[1010]

в ногу са временем )

[Max-Killer]

да тут все легко я думаю каждый может привести пример темы масс ебланства в целом в нашей стране

 

смысл темы в сознательности человека

[Гость ggaspar]

смысл темы в разведении гигантского срача 

[CAT_Liapold]

Помню в одном клубе под названием "Тарнамент" работал админ с 3мя классами образования. Один раз он написал вместо "щи" - "стчи"

 

[venge]

расширь кругозор аналитик херов

[Gratch-Faust]

Не изобретаем, блядь, велосипед, читаем Канта.

 

  Показать содержимое

ОТВЕТ НА ВОПРОС. ЧТО ТАКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ. 1784.

 

Просвещение — это выход человека из состояния своего несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине — это такое, причина которого заключается не в недостатке рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude! — имей мужество пользоваться собственным умом! — таков, следовательно, девиз Просвещения.

 

Леность и трусость — вот причины того, что столь большая часть людей, которых природа уже давно освободила от чужого руководства (naturaliter maiorennes), все же охотно остаются на всю жизнь несовершеннолетними; по этим же причинам так легко другие присваивают себе право быть их опекунами. Ведь так удобно быть несовершеннолетним! Если у меня есть книга, мыслящая за меня, если у меня есть духовный пастырь, совесть которого может заменить мою, и врач, предписывающий мне такой-то образ жизни, и т. п., то мне нечего и утруждать себя. Мне нет надобности мыслить, если я в состоянии платить; этим скучным делом займутся вместо меня другие. То, что значительное большинство людей (и среди них весь прекрасный пол) считает не только трудным, но и весьма опасным переход к совершеннолетию, — это уже забота опекунов, столь любезно берущих на себя верховный надзор над этим большинством. После того как эти опекуны оглупили свои домашний скот и заботливо оберегли от того, чтобы эти покорные существа осмелились сделать хоть один шаг без помочей, на которых их водят, — после всего этого они указывают таким существам на грозящую им опасность, если они попытаются ходить самостоятельно. Правда, эта опасность не так уж велика, ведь после нескольких падений в конце концов они научились бы ходить; однако такое обстоятельство делает их нерешительными и отпугивает их, удерживая от дальнейших попыток.

 

Итак, каждому отдельному человеку трудно выбраться из состояния несовершеннолетия, ставшего для него почти естественным. Оно ему даже приятно, и первое время он действительно не способен пользоваться собственным умом, так как ему никогда не позволяли делать такую попытку. Положения и формулы — эти механические орудия разумного употребления или, вернее, злоупотребления своими природными дарованиями — представляют собой кандалы постоянного несовершеннолетия. Даже тот, кто сбросил бы их, сделал бы лишь неуверенный прыжок через небольшую канаву, так как он не приучен к такого рода свободному движению. Вот почему лишь немногим удалось благодаря совершенствованию своего духа выбраться из состояния несовершеннолетия и сделать твердые шаги.

 

Но более возможно, и даже почти неизбежно, что публика сама себя просветит, если только предоставить ей свободу. Ибо тогда даже среди поставленных над толпой опекунов найдутся самостоятельно мыслящие, которые, сбросив с себя иго несовершеннолетия, распространят вокруг дух разумной оценки собственного достоинства и призвания каждого человека мыслить самостоятельно. При этом следует иметь в виду, что публика, до этого поставленная ими под это иго, затем заставит их самих оставаться под ним, если ее будут подстрекать к этому некоторые ее опекуны, не способные ни к какому просвещению. Вот как вредно насаждать предрассудки, которые в конце концов мстят тем, кто породил их или кто был предшественником тех, кто породил их. По этой причине публика может достигнуть просвещения только постепенно.

 

Посредством революции можно, пожалуй, добиться устранения личного деспотизма и угнетения со стороны корыстолюбцев или властолюбцев, но никогда нельзя посредством революции осуществить истинную реформу образа мыслей; новые предрассудки, так же как и старые, будут служить помочами для бездумной толпы.

 

Для этого просвещения требуется только свобода, а притом самая безобидная, а именно свобода во всех случаях публично пользоваться собственным разумом. Но вот я слышу голоса со всех сторон: не рассуждайте! Офицер говорит: не рассуждайте, а упражняйтесь! Советник министерства финансов: не рассуждайте, а платите! Духовное лицо: не рассуждайте, а верьте! (Лишь один-единственный повелитель1 на свете говорит: рассуждайте сколько угодно и о чем угодно, но повинуйтесь/) Здесь всюду ограничение свободы. Какое, однако, ограничение препятствует просвещению? Какое же не препятствует, а даже содействует ему? — Я отвечаю: публичное пользование собственным разумом всегда должно быть свободным и только оно может дать просвещение людям. Но частное пользование разумом нередко должно быть очень ограничено, но так, чтобы особенно не препятствовать развитию просвещения. Под публичным же применением собственного разума я понимаю такое, которое осуществляется кем-то как ученым, перед всей читающей публикой. Частным применением разума я называю такое, которое осуществляется человеком на доверенном ему гражданском посту или службе. Для некоторых дел, затрагивающих интересы общества, необходим механизм, при помощи которого те или иные члены общества могли бы вести себя пассивно, чтобы правительство было в состоянии посредством искусственного единодушия направлять их на осуществление общественных целей или по крайней мере удерживать их от уничтожения этих целей. Здесь, конечно, не дозволено рассуждать, здесь следует повиноваться. Но поскольку эта часть [общественного] механизма рассматривает себя в то же время как член всего общества и даже общества граждан мира, стало быть в качестве ученого, обращающегося к публике в собственном смысле в своих произведениях, то этот ученый может, конечно, рассуждать, не нанося ущерба делам, заниматься которыми ему поручено как пассивному члену. Было бы, например, крайне пагубно, если офицер, получивший приказ от начальства, стал бы, находясь на службе, умствовать относительно целесообразности или полезности этого приказа; он должен подчиниться. Однако по справедливости ему как ученому нельзя запрещать делать замечания об ошибках в воинской службе и предлагать это своей публике для обсуждения. Гражданин не может отказываться от уплаты установленных налогов; если он обязан уплачивать их, то он даже может быть наказан за злонамеренное порицание налогообложения как за клевету (которая могла бы вызвать общее сопротивление), но этот же человек, несмотря на это, не противоречит долгу гражданина, если он в качестве ученого публично высказывает свои мысли по поводу несовершенств или даже несправедливости налогообложения. Точно также священнослужитель обязан читать свои проповеди ученикам, обучающимся закону божьему, и своим прихожанам согласно символу церкви, ибо он с таким условием и назначен. Но как ученый, он имеет полную свободу, и это даже его долг — сообщать публике все свои тщательно продуманные и благонамеренные мысли об ошибках в церковном символе и свои предложения о лучшем устройстве религиозных и церковных дел. В этом нет ничего такого, что могло бы мучить его совесть. В самом деле, то, чему он учит как священнослужитель, он излагает как нечто такое, в отношении чего он не свободен учить по собственному разумению, а должен излагать" согласно предписанию и от имени кого-то другого. Он может сказать: наша церковь учит так-то и так-то; вот доводы, которые она приводит. Он извлекает для своих прихожан в этом случае всю практическую пользу из положений, которые он сам не подписал бы с полной убежденностью, но проповедовать которые он обязан, так как не исключена возможность, что в них скрыта истина, во всяком случае в них нет ничего противоречащего внутренней религии. Ведь если бы он полагал, что в них есть нечто противоречащее ей, то он не смог бы отправлять свою службу с чистой совестью и должен был бы сложить с себя свой сан. Следовательно, применение священником своего разума перед своими прихожанами есть лишь частное его применение, ибо эти прихожане составляют только домашнее, хотя и большое, собрание людей. И ввиду этого он, как священник, не свободен и не может быть свободным, так как он выполняет чужое поручение. В качестве же ученого, который через свои произведения говорит с настоящей публикой, а именно с миром, стало быть при публичном применении своего разума, священник располагает неограниченной свободой пользоваться своим разумом и говорить от своего имени. В самом деле, полагать, что сами опекуны народа (в духовных вещах) несовершеннолетние, — это нелепость, увековечивающая нелепости.

 

Но может ли некое сообщество из представителей духовенства, нечто вроде собрания, или досточтимая группа (класс, как они называются в Голландии) иметь право клятвенно обязаться установить некую неизменную церковную символику, чтобы таким образом приобрести верховную опеку над каждым своим членом и через них — над народом и даже увековечить эту опеку? Я говорю: это совершенно невозможно. Подобный договор, заключенный с целью удержать человечество от дальнейшего просвещения на все времена, был бы абсолютно недействительным, даже если бы он был утвержден высшей властью, рейхстагом и самыми торжественными мирными договорами. Никакая эпоха не может обязаться и поклясться поставить следующую эпоху в такое положение, когда для нее было бы невозможно расширить свои (прежде всего настоятельно необходимые) познания, избавиться от ошибок и вообще двигаться вперед в просвещении. Это было бы преступлением против человеческой природы, первоначальное назначение которой заключается именно в этом движении вперед. И будущие поколения имеют полное право отбросить такие решения как принятые незаконно и злонамеренно. Критерий всего того, что принимается как закон для того или иного народа, заключается в вопросе: принял бы сам народ для себя такой закон. Он мог бы быть признан на короткое время, как бы в ожидании лучшего для введения определенного порядка. При этом каждому гражданину, прежде всего священнику, нужно было бы предоставить свободу в качестве ученого публично, т. е. в своих сочинениях, делать замечания относительно недостатков в существующем устройстве, причем введенный порядок все еще продолжался бы до тех пор, пока взгляды на существо этих дел публично не распространились бы и не были доказаны настолько, что ученые, объединив свои голоса (пусть не всех), могли бы представить перед троном предложение, чтобы взять под свою защиту те общины, которые единодушно высказываются в пользу изменения религиозного устройства, не препятствуя, однако, тем, которые желают придерживаться старого. Л о совершенно недозволительно прийти к соглашению относительно некоего постоянного, не подвергаемого ни с чьей стороны публичному сомнению религиозного установления, пусть даже на время жизни одного человека, и тем самым исключить некоторый промежуток времени из движения человечества к совершенствованию, сделать этот промежуток бесплодным и тем самым даже вредным для будущих поколений. Человек может откладывать для себя лично просвещение — и даже в этом случае только на некоторое время — в тех вопросах, какие ему надлежит знать. Но отказаться от просвещения для себя лично и тем более для будущих поколений означает нарушить и попрать священные права человечества. Но то, что не может решить относительно самого себя народ, еще меньше вправе решать относительно народа монарх. Ведь его авторитет законодателя покоится именно на том, что он в своей воле объединяет всеобщую волю народа. Если он обращает внимание лишь на то, чтобы всякое истинное или мнимое усовершенствование согласовалось с гражданским порядком, то он может позволить своим подданным самим решать, что они считают нужным делать для спасения своей души: это его не касается; его дело — следить за тем, чтобы никто насильственно не препятствовал другим заниматься определением этого спасения и содействием ему по мере своих сил. Он сам наносит ущерб своему величию, вмешиваясь в эти дела, когда он доверяет своему правительству надзор над сочинениями, в которых его подданные пытаются разобраться в своих взглядах, а также когда он делает это по собственному высочайшему усмотрению, заслужив тем самым упрек: Caeser non est supra Grammaticos, и еще в большей степени тогда, когда он свою высшую власть унижает настолько, что начинает поддерживать в своем государстве духовный деспотизм отдельных тиранов по отношению к остальным своим подданным.

 

Если задать вопрос, живем ли мы теперь в просвещенный век, то ответ будет: нет, но мы живем в век просвещения. Еще многого недостает для того, чтобы люди при сложившихся в настоящее время обстоятельствах в целом были уже в состоянии или могли оказаться в состоянии надежно и хорошо пользоваться собственным рассудком в делах религии без руководства со стороны кого-то другого. Но имеются явные признаки того, что им теперь открыта дорога для совершенствования в этом, препятствий же на пути к просвещению или выходу из состояния несовершеннолетия, в котором люди находятся по собственной вине, становится все меньше и меньше. В этом отношении наш век есть век просвещения, или век Фридриха.

 

Государь, который не находит недостойным себя сказать, что он считает своим долгом ничего не предписывать людям в религиозных делах, а предоставлять им в этом полную свободу, который, следовательно, отказывается даже от гордого эпитета веротерпимого, — такой государь сам просвещен и заслуживает того, чтобы благодарные современники и потомки их славили его как государя, который избавил род человеческий от несовершеннолетия, по крайней мере когда речь идет об опеке со стороны правительства, и предоставил свободу каждому пользоваться собственным разумом в делах, касающихся совести. При таком государе досточтимые представители духовенства могут без ущерба для своих служебных обязанностей в качестве ученых высказать свободно и публично свои суждения и взгляды, которые в том или ином отношении отклоняются от принятой ими [церковной] символики; в еще большей степени это может делать каждый, кто не ограничен никаким служебным долгом. Этот дух свободы распространяется также вовне даже там, где ему приходится вести борьбу с внешними препятствиями, созданными правительством, неверно понимающим самого себя. Ведь такое правительство имеет перед собой пример того, что при свободе нет ни малейшей надобности заботиться об общественном спокойствии и безопасности. Люди сами в состоянии выбраться постепенно из невежества, если никто не стремится намеренно удержать их в этом невежестве.

 

Я определил основной момент просвещения, состоявшего в выходе людей из состояния несовершеннолетия по собственной вине, преимущественно в делах религиозных, потому что в отношении искусств и наук наши правители не заинтересованы в том, чтобы играть роль опекунов над своими подданными. Кроме того, несовершеннолетие в делах религии не только наиболее вредное, но и наиболее позорное. Однако в своем образе мыслей глава государства, способствующий просвещению в делах религии, идет еще дальше; он понимает, что даже в отношении своего законодательства нет никакой опасности позволить подданным публично пользоваться своим разумом и открыто излагать свои мысли относительно лучшего составления законодательства и откровенно критиковать уже существующее законодательство; мы располагаем таким блистательным примером, и в этом отношении ни один монарх не превосходил того, кого мы почитаем в настоящее время.

 

Однако только тот, кто, будучи сам просвещенным, не боится собственной тени, но вместе с тем содержит хорошо дисциплинированную и многочисленную армию для охраны общественного спокойствия, может сказать то, на что не отважится республика: рассуждайте сколько угодно и о чем угодно, только повинуйтесь! Так проявляется здесь странный, неожиданный оборот дел человеческих, да и вообще они кажутся парадоксальными, когда их рассматривают в целом. Большая степень гражданской свободы имеет, кажется, преимущество перед свободой духа народа, однако ставит этой последней непреодолимые преграды. Наоборот, меньшая степень гражданских свобод дает народному духу возможность развернуть все свои способности. И так как природа открыла под этой твердой оболочкой зародыш, о котором она самым нежным образом заботится, а именно склонность и призвание к свободе мысли, то этот зародыш сам воздействует на образ чувствования народа (благодаря чему народ становится постепенно более способным к свободе действий) и наконец даже на принципы правительства, считающего для самого себя полезным обращаться с человеком, который есть нечто большее, чем машина, сообразно его достоинству.

 

 

Не хотим читать Канта, т.к. скучно написано - читаем Платона миф о пещере

 

  Показать содержимое

"Государство", книга 7 в сокращении. Диалог между Сократом и Главконом

 

… посмотри-ка: ведь люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная… невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.

 

… за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.

 

- Странный ты рисуешь образ и странных узников!

 

- Подобных нам. Прежде всего, разве ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры?

 

- Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?

 

- А предметы, которые проносят там, за стеной; не то же ли самое происходит и с ними?.. Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?

 

Если бы в их темнице отдавалось эхом все, что бы ни произнес любой из проходящих мимо, думаешь ты, они приписали бы эти звуки чему-нибудь иному, а не проходящей тени?.. Такие узники целиком и полностью принимали бы за истину тени проносимых мимо предметов…

 

Понаблюдай же их освобождение от оков неразумия и исцеление от него, иначе говоря, как бы это все у них происходило, если бы с ними естественным путем случилось нечто подобное.

 

Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх - в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и обратившись к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд? Да еще если станут указывать на ту или иную мелькающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать! Не считаешь ли ты, что это крайне его затруднит, и он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?…

 

А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него глаза, и не вернется он бегом к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?…

 

Если же кто станет насильно тащить его по крутизне вверх, в гору и не отпустит, пока не извлечет его на солнечный свет, разве он не будет страдать и не возмутится таким насилием? А когда бы он вышел на свет, глаза его настолько были бы поражены сиянием, что он не мог бы разглядеть ни одного предмета из тех, о подлинности которых ему теперь говорят… Тут нужна привычка, раз ему предстоит увидеть все то, что там, наверху. Начинать надо с самого легкого: сперва смотреть на тени, затем - на отражения в воде людей и различных предметов, а уж потом - на самые вещи; при этом то, что на небе, и самое небо ему легче было бы видеть не днем, а ночью, то есть смотреть на звездный свет и Луну, а не на Солнце и его свет.

 

И, наконец, думаю я, этот человек был бы в состоянии смотреть уже на самое Солнце, находящееся в его собственной области, и усматривать его свойства, не ограничиваясь наблюдением его обманчивого отражения в воде или в других, ему чуждых средах.

 

И тогда уж он сделает вывод, что от Солнца зависят и времена года, и течение лет, и что оно ведает всем в видимом пространстве, и оно же каким-то образом есть причина всего того, что этот человек и другие узники видели раньше в пещере.

 

Вспомнив свое прежнее жилище, тамошнюю премудрость и сотоварищей по заключению, разве не сочтет он блаженством перемену своего положения и разве не пожалеет своих друзей?

 

А если они воздавали там какие-нибудь почести и хвалу друг другу, награждая того, кто отличался наиболее острым зрением при наблюдении текущих мимо предметов и лучше других запоминал, что обычно появлялось сперва, что после, а что и одновременно, и на этом основании предсказывал грядущее, то, как ты думаешь, жаждал бы всего этого тот, кто уже освободился от уз, и разве завидовал бы он тем, кого почитают узники и кто среди них влиятелен?…

 

Обдумай еще и вот что: если бы такой человек опять спустился туда и сел бы на то же самое место, разве не были бы его глаза охвачены мраком при таком внезапном уходе от света Солнца?…А если бы ему снова пришлось состязаться с этими вечными узниками, разбирая значение тех теней? Пока его зрение не притупится и глаза не привыкнут - а на это потребовалось бы немалое время, - разве не казался бы он смешон? О нем стали бы говорить, что из своего восхождения он вернулся с испорченным зрением, а значит, не стоит даже и пытаться идти ввысь. А кто принялся бы освобождать узников, чтобы повести их ввысь, того разве они не убили бы, попадись он им в руки?…

 

Так вот, дорогой мой Главкон, это уподобление следует применить ко всему, что было сказано ранее: область, охватываемая зрением, подобна тюремному жилищу, а свет от огня уподобляется в ней мощи Солнца. Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, - это подъем души в область умопостигаемого. Если ты все это допустишь, то постигнешь мою заветную мысль - коль скоро ты стремишься ее узнать, - а уж Богу ведомо, верна ли она. Итак, вот что мне видится: в том, что познаваемо, идея Блага - это предел, и она с трудом различима, но стоит только ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она - причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает свет и его владыку, а в области умопостигаемого она сама - владычица, от которой зависят истина и разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни.

 

… не удивляйся, что пришедшие ко всему этому не хотят заниматься человеческими делами; их души всегда стремятся ввысь. Да это и естественно, поскольку соответствует нарисованной выше картине… А удивительно разве, по-твоему, если кто-нибудь, перейдя от божественных созерцаний к человеческому убожеству, выглядит неважно и кажется крайне смешным? Зрение еще не привыкло, а между тем, прежде чем он привыкнет к окружающему мраку, его заставляют выступать на суде или еще где-нибудь и сражаться по поводу теней справедливости или изображений, отбрасывающих эти тени, так что приходится спорить о них в том духе, как это воспринимают люди, никогда не видавшие самое справедливость.

 

Всякий, кто соображает, вспомнил бы, что есть два рода нарушения зрения, то есть по двум причинам: либо когда переходят из света в темноту, либо из темноты - на свет. То же самое происходит и с душой: это можно понять, видя, что душа находится в замешательстве и не способна что-либо разглядеть. Вместо того чтобы бессмысленно смеяться, лучше - понаблюдать, пришла ли эта душа из более светлой жизни и потому с непривычки омрачилась, или же, наоборот, перейдя от полного невежества к светлой жизни, она ослеплена ярким сиянием: такое ее состояние и такую жизнь можно счесть блаженством, той же, первой посочувствовать. Если, однако, при взгляде на нее кого-то все-таки разбирает смех, пусть он меньше смеется над ней, чем над той, что явилась сверху, из света.

 

Раз это верно, вот как должны мы думать об этих душах: просвещенность - это совсем не то, что утверждают о ней некоторые лица, заявляющие, будто в душе у человека нет знания, и они его туда вкладывают, вроде того, как вложили бы в слепые глаза зрение.

А это наше рассуждение показывает, что у каждого в душе есть такая способность; есть у души и орудие, помогающее каждому обучиться. Но как глазу невозможно повернуться от мрака к свету иначе, чем вместе со всем телом, так же нужно отвратиться всей душой ото всего становящегося: тогда способность человека к познанию сможет выдержать созерцание бытия и того, что в нем всего ярче, а это, как мы утверждаем, и есть благо. Не правда ли?

 

 

Не хотим нихуя читать т.к. это "всё и так понятно" - смотрим фильм "Сумерки" или "Форест Гамп", или блядь "Игры разума" и гниём дальше

  Показать содержимое

фильмы кстати сексе 

 

[Max-Killer]

ну бля допишите сами хоть 1 случай и вы увидите что кругом масс ебланство

тот же самый киберспорт и вся история связаннаяс ним = масс ебланство гдето от5 до 100 000 человек

[megasprayed]

при советской власти слишком часто семьи перемещались по стране, потерялась общинная связь. Приезжаешь на новое место тебя никто не знает, тебе стесняться некого. Это на первый взгляд кажется хуйней, но это очень сильный стопор.

[Llirik]

а тебе не кажется что у каждого свой выбор 

[30nderrr]

не тот форум, чтобы такое обсуждать.

либо никто ни прочтет, либо никто не прочтет. -.-

[Max-Killer]

тебе не кажется что я не вибирал толпу пьяных уебанов которым нет дела нелочего что происходит вокруг

тебе не кажется что я не выбирал дом2 но вынужден о нем время от времени слышать

тебе не кажется что я не выбирал такое телевидение которое сейчас, я не выбирал все эти Марии БАРБАРЫ все это сериалы про ментов, про тюрмю и криминал,

тебе не кажется что я не выбирал такую тюрьму или такую военскую часть

тебе не кажется что я не выбирал себе соседей котоые топороами друг друга хуярят или такие которые бабка спилась и тусит с бомжами или таких которые в тебя стреляют из ружья?

 

не кажется ли тебе друг что ниче из этого я точно не выбирал, это было дано по дефолту, хуевая школа больница и тд

[Max-Killer]

рад за провинцию, искренне был бы слабее давно бы уехал на урал отсюда

[Sneg]

пью ягу ,слушаю музыку живу как хочу - никово не пизжу и не мешаю

отучусь 5 курсов на физика буду пить и работать на по спецальности и ссал на всех

[Opasnii]

сериалы кк бе про ментов, тюрьму и мухтаров охуенные  особеено летом смотреть заебись 

[megasprayed]

  Цитата

сериалы кк бе про ментов, тюрьму и мухтаров охуенные  особеено летом смотреть заебись 

Мухтар уже не торт