У живописцев и рок-групп есть проблема, которая невозможна для писателей, композиторов вехи классической музыки или продюсеров музыки электронной: иногда жизнь складывается так, что тебе нужно что-то создавать и создавать, а желания нет, муза исчезла. Писателю всегда есть о чём писать, для композитора или «диджея-продюсера» музыка что дыхание, а вот живописцы часто понимают, что нарисовали всё, что могли и им нужна пауза, пауза в лет двадцать, рок-музыканты часто понимают, что написали всё, что хотели «сказать миру» и были бы рады просто играть старую музыку, собственно, рок-музыканты это музыканты, а не композиторы. «Исполнители». Но Судьбу не выбирают, да и Желание Постоянного Признания давит на темечко, поэтому приходиться писать альбомы, рисовать полотна, «участвовать в выставках» и «менять звучание».
И вот Лантимос всё, что хотел сказать миру — сказал в «Клыке». Потом был «Лобстер», классный, «нормалдесный» фильм. Уже «Убийство священного оленя» — конвеерная работа, работа вымученная, но тем смешнее, что после успеха «Лобстера» и демонстрации наличия Таланта и «рыночной» окупаемости этого таланта, Сильными Мира Сего было принято решение товарища Лантимоса поставить на лыжню и дать ему «зодчую» на получение Градуса — снять фильм о королеве Анне Стюарт, который он и «сделал», причём «очень-очень неплохо» (для поручивших задание) и с тех пор он Имя, теперь Лантимос в гонке энциклопедических примечаний на звание Лучшего Режиссёра XXI века, он точно будет в учебниках истории (кинематографии) и точно найдёт деньги на любую картину, а до самой его смерти любая эта cнятая им картина будет Важным Событием, а не просто фестивальным взбрыком.
Но ему абсолютно безразлично кино уже. То есть, наоборот, очень небезразлично, но Сюжет у него один: это сюжет того какой ужас, что в обществе есть запрет на Инцест и даже мысли про инцест, хотя существуют контрацептивы и какое вам дело куда и что кто чего суёт. В общем, у человека есть вава и он её теребит.
И вот как условные Radiohead полностью реализовались на In Rainbows (опубликовали вообще всё, что могли написать в принципе) и как бы завершили свою книгу жизни на полке истории музыки, но всё ещё вынуждены для своего существования и просто из обиды и страха быть забытыми постоянно дописывать какие-то альбомы (песни с Moon Shaped Pool года 2016 были написаны ещё в середине девяностых), так и Лантимос просто тихонечко двигает Триера с пьедестала самого популярного режиссёра в среде интеллигенции как этих крестьянских морей, что «выкупают» проблематики фрейдомарксизма.
Ну, типа, Бог это патологоанатом-таксидермист, его творение — трупы, своих детей он выебать не может, потому что импотент, а вообще «хотелось бы». Подобные шутки шутили в конце XVIII века, в середине XIX века, начале XX века и вот в 2023 году кто-то хочет снова что-то сказать — о Боге (Боге-Творце и Боге-Родителе), маме-папе (папа обязательно — некрофил, мама — шлюха), различии секса на похоть и любовь, кошмаре дихотомии мужского-женского. В общем, «западники или славянофилы» и прочее «не знаю, что мне сделать: выпить кофе или убить себя».
Выпей кофе, братан.
И, да, как бы утомительны не были начальные два часа фильма, где словно Жан-Поль Сартр решил переписать сценарий «Антихриста» Триера так, чтобы Тим Бёртон времён «Эдварда Руки-Ножницы» мог переснять ленту коммерчески успешную для публики, что обсуждает лор Disco Elysium — несмотря на полную бессодержательность первых двух часов фильма, диалог-интермеццо выводящий на финал, где главная героиня беседуя с Создателем говорит, что любит жизнь, но не любит заточение — очень красивый и из-за него время потраченного на картину не жаль.
И — да — если в обществе действительно зародилась какая-то фемцел-волна кинематографа (Gone Girl, Black Swan, Jennifer’s Body, Neon Demon, фильмы Юлии Дюкурно), то Poor Things пока самый продуктивный с точки зрения политического аспекта таких кинофильмов: женская социализация это действительно запредельный кошмар и бесчеловечность, с которой «что-то» надо делать, если мы не хотим, чтобы мир был похож на безумие французского борделя с клиентеллой из викторианской Англии, но вообще я правда не понимаю почему имея возможность показать «кустики» Эммы Стоун, а значит собрать этим аудиторию в шесть-семь миллионов человек, действительно нужно снимать то, что снял Лантимос (канитель и катавасию American McGee's Alice), а не более утончённый Django Unchained Тарантиныча или Wrath of Man Ричи, где бы героиня в каком-нибудь очень красивом облачении фехтовальщицы убила каждого клиента борделя каким-нибудь живодёрским способом и в финале ленты произнесла монолог на манер Марка Аврелия, став из-за этого таким же мемом для девушек в сети, каким являются образы героев Гослинга и Бейла для всех этих сигм (сопляков способных только на нытьё). Только представьте экшен Yamakasi + финал Hateful Eight, но с хэппи-эндом + рерайт речей Жанны Дарк, но из-под пера женщины и про женские проблемы + мягкое ню (софт-порно) для популяризации — мир бы был куда интереснее.
Но Poor Things о другом.
Представьте, если бы «Бойцовский клуб» Финчера первые два часа показывал главного героя в офисе, который слушает разговор коллег у куллера с водой (о бейсболе, о барбекю, о дедлайнах отчётов), а потом в финале такого «Бойцовского клуба» главный герой записывается в секцию по боксу и на первом же спарринге получает смертельный нокаут, минуту умирания представляя себя Александром Македонским захватывающим Персию. Это то, чем в сущности является Poor Things как такой аналог «Бойцовского клуба» на новые аудитории (новые сообщества) и что Лантимос (точнее: люди его опекающие) прививают обществу как те или иные дискурсы.
Короче, дурят нашего брата. Точнее: кошмарят нашу сестру.
