За отдыхом в безвизовую Европу. Успешная Украина, т.51

Понаехали. Как российская пропаганда пугает беженцами в Европе

• 
  Уже неделю на прогосударственном ТВ и радио новая установка: «Европу захлестнули потоки беженцев, Европа пытается противостоять наплыву мигрантов, это конец Европы». Тем, кто раздает эти установки, эта идея кажется более реалистичной по сравнению с предыдущим, но не случившимся «крахом Европы из-за выхода Греции из Евросоюза». Пожелание скорого краха Европе – лейтмотив пропаганды на протяжении последнего года, с начала введения санкций. За год прозвучало не менее десятка вариантов: начиная с референдумов в Шотландии и Каталонии и заканчивая «Шарли Эбдо». И каждый раз крах Европы откладывался. Теперь вся надежда на беженцев.
  

• 
  Политологи привычно повторяют: «Америка бомбила, а Европа теперь принимает беженцев… Америка таким образом хочет контролировать Европу…» (Даже в вопросах «краха» доморощенная политология отказывает Европе в субъектности: невозможно представить, что у Европы есть собственная воля даже при катаклизмах.) Политолог на прогосударственной станции делится впечатлениями: «Попал недавно во Францию… и удивился тому, что на улицах нефранцузов уже больше, чем французов».
  

• 
  Пропагандистам сегодня кажется, что реакция Европы на беженцев может быть только одна: страх, паника, истерика
  
• 
  Такие установки пропаганды, безусловно, представляют собой сублимацию собственных страхов перед мигрантами. Для российского обывателя это привычная тема – он сам испытывает иррациональный страх перед чужими. Этот страх воспитан, в свою очередь, многолетними усилиями самой пропаганды. До Украины страх перед чужими был главной «консолидирующей опасностью». Пропагандистам сегодня кажется, что реакция Европы на беженцев может быть только одна: страх, паника, истерика.
  

• 
  На самом деле Европу, судя по ее действиям, это не пугает. Слово «страх» не подходит.
  
• 
  Да, Европа «озабочена проблемами мигрантов», но тут надо понимать озабоченность не в дипломатическом, а в прямом смысле. «Старая Европа» озабочена тем, как подать пример «новой», которая пробует отгородиться от проблемы заборами; это действительно путь в никуда. Хабермас писал в одной из своих работ, что волонтерское движение как альтернатива государству – одна из надежд Европы, и оказался прав. Мы читаем, как волонтеры встречают мигрантов на вокзалах, разносят им воду и еду. Это и есть «забота» – готовиться, предпринимать усилия, а не сеять панику.
  

• 
  Европа решает сейчас не только и не столько проблему с мигрантами. Она решает проблемы с ценностями. Европу пугает не столько поток мигрантов (в конце концов, Европа живет с этим много лет), сколько опасность, что они превратятся в людей второго сорта. Ханна Арендт писала в «Истоках тоталитаризма», что первым шагом по направлению к нацизму было появление после Первой мировой и распада империй множества беженцев, в том числе, кстати, из России, которые хлынули в Европу – и оказались там людьми второго сорта: без гражданства, иногда с нансеновскими паспортами, но все равно пораженными в правах, а то и вовсе бесправными.
  
• 
  Правительства тогдашней Европы не спешили решать проблему – прежде всего в правовой плоскости, а появление большого количества таких людей стало прецедентом. Так, считала Арендт, появилось «государственное двоемыслие», послужившее зловещей почвой для нацизма – задолго до его появления.
  

• 
  Европа не хочет повторять ошибки прошлого. Мало принять беженцев – их нужно принять так, чтобы обеспечить им права. В том числе поэтому Евросоюз призывает распределять беженцев равномерно.
  
• 
  Однако в Европе нет пропаганды, и поэтому у обывателя есть выбор: быть хуже, чем он есть, или стать лучше
  
• 
  Страх перед чужеземцами – естественная фобия, и нет ничего странного в том, что какая-то часть европейского общества поддержит на ближайших выборах местных правых – не потому даже, что разделяет антигуманные, сегрегационные призывы, а из протеста, потому что, как они считают, правительство не может «решить проблему». Нет сомнений, что таких людей в Европе достаточно. Однако в Европе нет пропаганды, которая рассуждает не по-человечески, а в категориях «народных масс», винтиков истории.
  

• 
  «Европу заполоняют мигранты, они прибывают… На площадь перед вокзалом в Мюнхене продолжают прибывать беженцы… основная масса прибыла пересадкой из Вены…» – в российских новостях мигранты предстают обезличенная масса, которая нахлынет и поглотит Европу.
  
• 
  Катаклизмы подобные европейскому – еще и проверка на силу гражданского общества. И это общество способно творить чудеса. В Дрездене, в Вене, в других городах люди выходят на демонстрации в поддержку мигрантов. 31 августа в Вене около 20 тысяч человек вышли под девизом «Быть человеком в Австрии», под лозунгами «Человеческое достоинство имеет первостепенное значение» и «Приветствуем мусульман и беженцев»). Ведущий радиостанции «Вести ФМ» не может сдержать искреннего удивления: «Но почему? Ведь это иррационально!.. А эти люди готовы, что их налоги пойдут на поддержку тех самых мигрантов?»
  

• 
  Радиоведущему в России, сжившемуся с этим национальным прагматизмом («почему приезжие будут жить на мои деньги?»), трудно понять, что мотивом может быть не только расчет, но и простое человеческое сострадание. Люди иррациональным образом проявляют солидарность с другими людьми, незнакомыми и несчастными, пострадавшими где-то далеко – вопреки собственной выгоде, логике, эгоизму, естественному страху перед чужими.
  
• 
  Вот репортаж BBC: на утлом суденышке, точнее, даже доске плывут беженцы из Сирии: они прибывают на остров Лесбос. Плыли неделю. Один из беженцев рассказывает корреспонденту: «Знаете, в нашей лодке были и христиане, и мусульмане. Мы все молились, все обращались к богу с одной просьбой: чтобы он уберег нас». В отличие от российской пропаганды западные СМИ не пугают своих зрителей и слушателей. Они показывают им, что мигранты, беженцы – такие же люди. Страдающие невинно. Естественно, такой репортаж вызывает скорее сострадание, чем ненависть или страх.
  
• 
  Когда нас пугают «нашествием мигрантов», то забывают, что беженцы также совершают в этот момент ценностный выбор. Что бы им ни говорили про Европу, они все-таки ищут спасения именно там. Известный и им миф о «царстве Содома» рассыпается в мгновение, как только приходится принимать практическое решение. Как ни смейся над «правами человека» и толерантностью, а все же именно эти понятия всплывают в голове несчастного, гонимого войной человека. Вполне возможно, что этими правами кто-то воспользуется только из расчета или даже в неблаговидных целях. Но в итоге именно эти ценности движут людьми, переплывающими море на утлой доске, неделями ожидающими, когда же на горизонте появится берег.