Если не хочешь писать книгу

только хотел пошутить про митю членова, а это уже было в симпсонах

поеду в аниме что ли...

на этот вопрос молодой Марсель Пруст не знал точного ответа, но ответил бы он уклончиво: мол, иди ты нахуй

а что если бы я сказал ему "марсель пруст сосал", что он на это бы ответил?

никто как и ты

марсель пруст всё помнил, поэтому он либо сказал бы что такого не было, либо назвал бы точную дату

павлуха сосал

я могу и не помнить

особенно тебя пидор 

«Когда все потеряно, просто надевай шелковое белье и открывай томик Пруста».

хуюста)))

Если бы я не хотел писать книгу, то взял бы себе творческий псевдоним евгений питт.

Во-первых потому что евгений интеллектуальное имя. Во-вторых потому что питт не так пошло как круз, но так же на слуху у всех, начиная мокрощелками и заканчивая работягами со слесарного цеха. В-третьих жекос звучит намного пизже, нежели дрюс или тем более дрон, а в определённых кругах меня называли бы не иначе как жекос яма, глядя на книги, которые я не хотел писать.

А если бы евгений питт был бы уже занят, то я бы назвался евгением бокаревичем, объеденив в этой оболденной фамилии имя легендарного боки и фамилию великого макаревича.

Если бы и этот вариант был занят, а книгу я всё так же не хотел бы написать, то пошёл бы глубже в интеллектуальность и назвался бы евгением полянским\волынским\ебланским\буковским\колбаскин\албанским, по тому как такие фамилии испокон веков лишь подчёркивают неординарный ум своего обладателя, а так же повышают количество мокрых писечек среди фанаточек.

Единственное чего бы я не стал делать, так это брать эту ебанатскую фамилию абвов. А если бы моя фамилия была абвов, то я бы никогда никому не говорил что моя фамилия абвов и скрывал эту тайну до конца жизни, не показывая паспорт даже на кассе что бы купить пивка.

буковским

триггеред

я бы назвался бы Евгений Внатуре

звучит внатуре круто и как бы в духе 90х а ведь именно такие сейчас в россии и читают

все кто помладше предпочитают вейп

Я коенчо же попержнему не хочу писать книгу, но ебсли бы я всё же решился написать её, то это бы был роман ооб одном государстве, вкотром кароче всех геев президент ссылал бы в чечню на пепревоспитание. Чечены бы как в спарте сбрсывали геев со скалы в пропасть, чтоб ы они разбивались в кашу и удобряли чеченскую землю своюм биоматериалом. А тем геям которые выживли бы после падения, давался бы втрой гшанс: если гей в течение трёх дней смогбы выбраться обратно, то его бы прощали и разрешали бы жить ав чечне, а еслиы бы гей не выбирался из пропасти, то его бы всё равно порщали, но только при одном усолвиит - он прожил бы в условиях дикой и нео бузданной чеченской природы шесть суток (включительно трое суток на выбирание из пропасти) и не умер быот голода и укосов ядовитых змей и боевиков. А поттмо, когдая был бы уже старым маразматиком и дним оей власти подходили бы к концу, то я бы устроил лол, а именгно войну с европой: взял бы всех геев,скопвиьшихся за годы ссыло к в ченен, и отрпавил ыб их воевать в европу под руковосдтвом чеченского спецназа. При чём геяям даже оружие бы не давали, а порсто с голыми руками бы ихз отправляли в бой, что бы они могли влевать только тем оружиесм, которое лутанут с мёртвых тел натовски слодат.

А америку я бы сжёг ядерными боегаломвками в атомном огне. А ещё бы вв ёлр закон, по котрому ыю расстреливали за наглую и непозволительную в своей тупости наивность, вот по таокй формулировке бы и расстерливали. А если бы быдло взбунтовалось, то я юы сказал что это нормально и не антиконституционно, а просто пиндосы в девяностые свою конституцию неправильнуюч нам поснудули. нУ ТОЧНЕЕ НЕ Я, А ПРЕЗИДЕНТ ЭТОГО ГОСУДРАСТВА.

А ещё ябы вотэтих скотов ебаных расстреядл бы всех, какже противно блять смотреть даже не то что думатьб. А навального бы приговорил к пожизненному домашнему аресту.

Тфу бялть, чушки.

Очень интересный постмодерновый опус, пожалуйста, продолжай

(Иди нахуй лучше)

мистуха снова гадости людям пишет

Тамара Бутько, сломя голову и ни на что не обращая своего внимания, неслась по Ленинградке, раскалённой, не дающим никаких шансов людям, августовским солнцем. Бежала она в ближайший продуктовый, наперевес с побагровевшим от крика тугосерей. Могу только предположить, что могло вызвать у этого кусочка мяса такие мучения, которые буквально каким-то ужасающим образом, исказили его детское лицо, но как по мне, эти муки в любом случае не могли быть оправданы, даже его детской невинностью. Он ещё не знает, что умудрился родиться в семье безработной Томочки, которая целыми днями проводит со своими подругами, потягивая холодненький «гараж», и фрезеровщика третьего разряда Бутько Анатолия, каждый день приходящего с работы подшофе и прямо с порога запихуривающего своей жене Тамарочке смачную подачу прямо в лобешник, отвечая тем самым на её недовольство, касательно его состояния. Хотя, если подумать, то я бы на её месте тоже, наверное, был бы этим недоволен, ведь это было даже не шофе, а целый эшафот. И наделать в подгузник, либо быть ненакормленным вовремя, это не так страшно, как жизнь, ждущая его впереди.

В общем годовасик надрывно вопил, а Тамара бежала. Её сальное, слегка пухловатое, но в то же время чем-то притягательное личико, было всё влажное от пота. Глаза её раскраснелись, а красивые, но слегка немытые, длинные русые волосы лезли в её открытый ротик, с лёгким свистом выдыхающий горячий воздух, скопившийся в её груди. Груди, надо заметить пышной, но ещё не обвисшей, волнующе вздымавшейся и колыхающейся от непривычного для Томочки бега. Она влетела в магазин, в котором я, собственно, на тот момент и находился, и минуя очередь, пояснив это умоляющим возгласом «пропустите меня пожалуйста, у меня ребёнок», подскочила к кассе, на которой стояла не особо высокая, пухловатая женщина, южной национальности, но при этом источающая всем своим естеством какую-то ауру властности.

- Чё будете брать? – спросила она Тамару.

- Мне пюре яблочное «агуша» и детский сок, тоже яблочко. И пачку «бонда».

- А восемнадцать вам есть? – спросила вдруг продавщица, наверное, неожиданно даже для самой себя…