Тема советов и обсуждения литературы

Ладно, все это просто в качестве введения к тому общему сексуальному

беспорядку, который преобладал в то время. Будто снимаешь квартиру в стране

Ебландии. Соседка сверху, взять хотя бы ее... иногда она спускалась к нам

присмотреть за ребенком, когда у жены был концерт. Она выглядела такой

простушкой, что я сперва просто не замечал ее. Но, как и у других, у нее

имелась пизда, такая обезличенно-личная пизда, которую она бессознательно

осознавала. И чем чаще она к нам спускалась, тем сильней осознавала, в своем

подсознании. Как-то вечером, когда она была в ванной, причем сидела там

подозрительно долго, я задумался обо всем этом. И решил подсмотреть за ней в

замочную скважину, убедиться что к чему. Отрубите мне руку, если она не

стояла перед зеркалом, поглаживая и лаская свою маленькую пипку. Почти что

разговаривала с ней. Я так возбудился, что не знал, с чего начать.

Отправился обратно в гостиную, выключил свет и лег на кушетку, ожидая ее

возвращения. Я лежал, и у меня перед глазами стояла ее пушистая киска и

пальцы, прикасающиеся к ней, как к струнам. Я расстегнул брюки, вытащил

162

член, пусть охладится в темноте. Со своей кушетки я пытался вызвать ее

методом телепатии, во всяком случае я хотел, чтобы мой член послал ей

установку внушения. "Иди сюда, сука, -- не переставал я шептать, -- иди сюда

и накрой меня своей пиздой". Она, видимо, получила эту установку, поскольку

в этот миг дверь открылась, и она ощупью стала пробираться к кушетке. Я не

говорил ни слова и не двигался. Просто не переставал думать об ее пизде,

медленно, словно краб, пробиравшейся в темноте. Наконец-то она встала у

кушетки. И тоже не сказала ни слова. Просто тихо стояла, а как только я

скользнул рукой вверх по ее ногам, шевельнулась, чтобы приоткрыть чуть шире

промежность. Мне кажется, никогда моя рука не попадала в такую сочную

промежность. У нее по ногам сбегало что-то вроде клейстера, и если бы под

рукой были щиты для объявлений, я бы смог обклеить целую дюжину щитов. Через

несколько минут, так же естественно, как корова, щиплющая травку, она

нагнулась и взяла в рот. А я засунул все четыре пальца, взбивая ее сок до

пены. Рот у нее был полным-полон, а сок проливался на ноги. Скажу я вам, мы

не проронили ни слова. Словно парочка тихих маньяков трудилась в потемках.

Как гробокопатели. То был Парадиз ебучий, я знал это, и был готов, и хотел,

чтобы мы ебались до потери мозгов. Такой, как она, я, вероятно, никогда не

встречал. Она так и не открыла рта -- ни той ночью, ни следующей, никакой.

Просто кралась вниз, почуяв, что мы будем одни, как тогда, в темноте, и

накрывала меня пиздой. То была выдающаяся пизда. Стоит только подумать,

вспоминаю темный подземный лабиринт, оснащенный и диванами, и уютными

уголками, и резиновыми зубиками, и иглами, и мягкими гнездышками, и гагачьим

пухом, и тутовыми листами. Мне нравилось совать туда свой нос и, подобно

одинокому червю, хорониться в маленькой щели, где был абсолютный покой, и

было так мягко и тихо, что я лежал, словно дельфин на устричной отмели.

Легкая судорога -- и я уже в пульмановском вагоне, читаю газету, а то -- в

тупике, где булыжники покрыты мхом, а витые ворота открываются и закрываются

автоматически. Иногда это бывало похоже на погружение в глубины, с

подрагивающими морскими крабами, водорослями, покачивающимися в лихорадке и

жабрами крохотных рыб, хлопающими, будто клапаны губной гармоники. В

необъятном темном гроте шелково-мыльный орган играл хищную темную музыку.

Когда она достигала вершины, когда в полной мере выделяла сок, казалось,

спускаются фиолетово-пурпурные, цвета тутовой ягоды, сумерки,

чревовещательные сумерки, словно карлики и кретины на-

163

слаждаются, когда менструируют. Тогда я думал о каннибалах, пожирающих

цветы, о яростном племени банту, о диких единорогах, готовящихся к брачному

сезону на рододендронов. Все было анонимно и неопределенно: Джон До и его

супруга Эмми До*; а над нами газовые резервуары, а под нами подводная жизнь.

Выше пояса она была, как я уже говорил, тронутая. Да, совсем ку-ку, хотя

покуда на ходу и на плаву. Может, это и сообщало ее пизде такую волшебную

обезличенность. То была одна пизда из миллиона, настоящая Жемчужина

Антильская, вроде той, что обнаружил Дик Осборн, читали Джозефа Конрада? Она

лежала в широком Тихом океане секса: блистающий серебристый риф, окруженный

анемонами, морскими звездами, каменистыми кораллами, принявшими человеческий

облик. Только Осборн мог открыть ее, указав правильную широту и долготу

пизды.