Истории психиатров

Закончена трудовая неделя. Никак не получается уснуть – вспоминаются разные люди, к лечению которых я так или иначе имел отношение. Многие из них выздоровели, некоторых уже нет в живых. Хочется записать те истории, которые с ними были связаны. В больницах есть страшные отделения – травматология, ожоговое, онкология. Самые жуткие из них – это детские травматология, ожоговое и онкология. Страшнее только психиатрия. Самые морально тяжелые случаи я видел в детской психиатрии. Размозженную ногу можно «собрать», обожженную кожу «нарастить», в онкологии все-таки встречаются опухоли, которые можно вылечить и человек будет жить. Психиатрические заболевания в большинстве своем не лечатся. Эти воспоминания – ни в коей мере не насмешка над несчастными людьми. В любой, даже самой тяжелой работе встречаются юмористические, даже анекдотичные случаи. Здесь рассказываются некоторые из них.

Все персонажи и действующие лица реальные. Имена и фамилии изменены.

В начале мая, окончательно разругавшись с прежним начальством, я «положил заявление на стол», и с середины мая стал «свободным человеком». Все лето я отдыхал, была только подработка плавильщиком на заводе в ночную смену. Там я работал еще до увольнения, совмещая производство электромоторов с врачебной деятельностью, чтобы семья не умерла с голода на зарплату врача-хирурга. У Ричарда Баха в его книге «Биплан» есть такие слова: «будьте осторожны с мечтами, они имеют свойство сбываться». Студентом мне хотелось работать в челюстно-лицевой хирургии, потом в травматологии. Когда начался курс по психиатрии, в голову пришла дурная мысль: «-А хорошо бы здесь поработать, забавное место!» Почти через десять лет это мысль осуществилась. В августе в газете появилось объявление, что в психиатрическую больницу требуется врач-хирург. Приехав на встречу с начмедом, я быстро получил работу, как говорится «оторвали с руками». Началась моя трудовая деятельность в новом месте.

Бабка Харина.

В геронтологическом, «бабкинском» отделении лежала злющая как ведьма бабка Харина. Лежала она там с 1993 года безвыходно. На лице у бабки никогда не проходили «бланши», она постоянно материла всех проходящих мимо пациентов, те считали своим долгом «засветить» ей под глаз. Заходя в отделение, сразу можно было услышать пение Хариной хриплым старческим голосом на неизвестный варварский мотив: «-Я буду долго гнать велосипед…». Слух у бабки был еще тот… Как-то достала Харина всех в отделении, перевели её в «развеселое» шестое «буйное» отделение. Перевели ее в пятницу ближе к обеду, после обеда (а может и во время) она кого-то «покрыла». Вечером больные собрались и засунули её головой в унитаз. Все выходные бабка была «тише воды, ниже травы». Она же не шизофреник какой-нибудь, а нормальная, так, психопатка просто, все понимает. В понедельник радостные санитары на носилках уносят Харину в другое «бабкинское» отделение. Вскоре после этого назначили мне ее консультировать с какой-то ссадиной на колене. Я зашел в отделение, показал медсестрам заявку. –Харина! – позвал медсестры. Харина сидела в ванной, курила. –Харина, иди сюда, хирург пришел. –ОЙ! – заорала дурным голосом Харина, ее мгновенно перекосило самым немыслимым образом. –Харина, кончай цирк, иди сюда! –ОООй! – Еще громче заорала Харина, упала на четвереньки, отклячила кверху костлявый зад и в таком виде поползла к выходу из ванной комнаты. –Девчонки, доползет до сестринской, позовите, нет сил у меня смотреть весь этот спектакль - сказал я медсестрам и ушел писать историю болезни. Харина, лишившись зрителей, встала обратно в человеческое подобие на ноги и бодро пошла в сестринскую.
Где-то через неделю я узнал, что Хариной не стало. Было девушке 74 года, иногда у нее резко падало артериальное давление. В прежнем отделении про это знали, а в этом девчонки прохлопали. Обеднел наш дурдом. Но ненадолго. На следующей неделе положили в не менее «развеселое» алкогольно-делириозное шестнадцатое отделение деда Пивченко.

Дед Пивченко.

В «развеселое» шестнадцатое привезли с «белой горячкой» деда в жутком психозе. Дед «видел» сына, разговаривал с ним, утверждал, что находится дома, ощупывал стенку, говоря: «-Вот, здесь дверь в чулан, там лежат мои вещи». Дня через два психоз прошел, но «крышу сорвало» окончательно. Дед чудил. Однажды в коридоре раздался громкий хохот, а затем женский крик: «-Я прибью тебя, нехороший человек». Оказывается, дед прошел в комнату с швабрами и прочим поломоечным инвентарем, снял крышку с бачка с грязным бельем, уселся сверху и наделал в белье. Хохотали довольные пациенты, которым мало развлечений в отделении. Кричала санитарка, которой предстоял убирать дедовы «художества». Через месяц стало деду несколько получше, но не до конца. Собрались выписывать деда, спрашивает его психиатр: «-А месяц теперь какой?» «-Июнь»-бодро отвечает дед. Дело было в октябре. «-Ну вот, -расстроился психиатр, -еще вчера был октябрь, а сегодня опять июнь». «-А просто кто-то месяцы переворачивает» - заявил дед. «-Кто переворачивает?» - заинтересовался психиатр. «-Не знаю точно» - сказал дед, «-но кто-то их переворачивает». Пусть лежит пока дед в шестнадцатом, народ веселит. Как говорится, ну выпил бутылку, ну две, ну три, а напиваться-то зачем.
Продолжение истории. Где-то через месяц дед опять чем-то где-то «нагрешил», за что фиксирующими бинтами был привязан к кровати. Добрые соседи по палате зачем-то дали ему в руку зажигалку (их нельзя держать в отделениях, но все равно зажигалки периодически появляются у больных). (У пациентов вообще развито чувство взаимопомощи, как-то один, более-менее вышедший из психоза, начал отвязывать остальных, в жестоком остром психозе привязанных на «вязках», на вопрос: «-Ты что делаешь» он ответил: «-А они есть хотят». Дед начал пережигать себе вязку, бинт пережечь не смог, зато поджег простынь и одеяло. Пока прибежали медсестры и санитарка, слегка обгорела одна нога, чуть сильнее другая. Еслиб не полный мочевой пузырь, содержимым которого дед все это время тушил пожар, могли пострадать и другие части тела. Одеяло убрали, деда обильно смазали зеленкой и левамеколем, вызвали хирурга. Дня через два дед как-то заснул, разбудить его не получалось. «-Инсульт» - сказал терапевт, что было вполне возможно, учитывая алкогольный «стаж» деда. «-Тромбоэмболия мозга» - сказал я, что было вполне возможно, учитывая свежие ожоги ног. Вызвали «скорачей». Те приехали, сказали «-счас мы его разбудим», начали щипать его, щекотать живот (что в общем-то проделывали и наши медсестры). В заключение смочили ватку нашатырем, сказали «счас он проснется» и положили ватку с адским запахом на нос. Дед задышал ртом. Добрые «скорачи» заткнули ему рот. У деда остановилось дыхание. Начался маленький, но бурный «кипеш». Дыхание восстановили, эксперименты закончили, деда погрузили на носилки и засунули в машину «скорой». Позже медсестры «раскололись», что переборщили с дозой успокоительного. Чуть совсем не «успокоили».
На пошлой неделе захожу в другое уже отделение – знакомая личность. «Пивченко, ершкин кот» - не удержался я. «-Вы за ним смотрите» - сказал я психиаторам, «-он затейник, постоянно что-нибудь вытворит» - и рассказал персоналу самые яркие эпизоды с его участием.

Полковнику никто не пишет

Как-то раз я сидел в ординаторской, заполнял историю болезни, в это время в коридоре раздались крики. – Где моя бабка, куда она ушла, выпустите меня, где я? – кричал какой-то дед. -Упекли родственнички деда в психушку – подумал я. –Я офицер, полковник, не обращайтесь так с офицером, где я? – кричал несчастный дед. К нему подошла продвинутая больная шизофренией. –Ты в психушке! – сказала она и пошла обратно по коридору. Дед буйствовал. –Надо завтра посмотреть деда, как он да что,- подумал я и пошел из отделения. На следующий день была повторная консультация какого-то больного в этом же отделении, зашел я посмотреть и деда. Открыв его историю болезни, прочитал, что проработал он всю жизнь по партийной линии, незадолго перед госпитализацией перенес инсульт мозга и начал чудить. Дед сидел в коридоре отделения с полуспущенными штанами, представив на обозрение окружающим голый зад и места вовсе не подобающие к всеобщему вниманию. Увидев меня дед сказал: «-я подполковник КГБ, мне 140 (сто сорок) лет. Я требую должного ко мне отношения». Успокоив деда, я зашел в ординаторскую. «-Деда за ночь в звании понизили, он уже подполковник». «-Ага» - сказали психиатры, «-Вот когда станет сержантом, тогда выпишем».

Экспандер


Однажды, в один из рабочих дней, поступил вызов на консультацию хирурга в мужское отделение. В графе «диагноз» значилось: Инородное тело прямой кишки. В отделении медсестры привели в процедурную парнишку лет семнадцати. «-Давай, рассказывай, что беспокоит.» «-У меня в прямой кишке экспандер» - как-то застенчиво сказал парнишка. «-А как он туда попал?» «-Я его туда засунул» - еще более застенчиво сознался пациент. «-А зачем?» «-Ну…» - не закончил он фразу. Ладно, переходим от слов к делу. «-Показывай!» Пациент снял брюки, из прямой кишки у него свисала веревочка сантиметров тридцати длинной, измазанная коричневым. Пальцем в перчатке я проверил кишку, там определялся резиновый бублик кистевого экспандера. К нему была привязана вышеупомянутая веревочка. Пациент рассказал, что он подготовился к инъекции экспандера в анус – сложил его восьмеркой, обвязал веревочкой, один конец веревочки привязал к экспандеру, чтобы потом вытянуть