Пост-чатик vol. 4

Брютон, штат Алабама, гостиница в колониальном стиле. Жаркий день, старый апельсиновый сок, немного водки на прикроватной тумбочке. Шевроле Нова с сидением, прожженным Сигаретой "Винстон", выброшенной из окна. Старина Бобби Лонг был похож на Грека Зорбу*, Одурманенного запахом женщины. Он бы мог стать актером кино, Но он так и остался просто мечтателем в Алабаме. Он играл в футбол против команд Д.Э.Ш.В.** Надо было видеть, как он бегал по полю. Я старею, я старею и начинаю закатывать штаны. Это песня любви, для Бобби Лонга, Песня любви, для Бобби Лонга. Он был привлекательным мужчиной, у него были скулы как у индейца-чероки. У него была светлая голова, но затем все пошло не так, Он выбрал бесконечное путешествие, прошел все трудности. Теперь он наказан, его все хулят, от него уже нет толка. Весь Брютон зовет его психом, там говорят, что он всего лишь пьянчуга, Но они молчат в страхе от мыслей, что бывают у него в голове. Это песня любви, для Бобби Лонга, Песня любви, для Бобби Лонга. Но поймите меня правильно, Бобби Лонг не был хорошим парнем. Он бы погубил тебя, если б знал, что мог это сделать. Он бы погубил тебя. Дорога, которой я еду, станет для меня днем, Который не вернуть назад. Дорога, которой я еду, должна освободить меня. Он собирается отвезти меня домой. Он был другом моего папы, обычно он много пил и врал. Он хвалил книги Фланнери О'Коннор***, курил сигареты и философствовал. И вот я у этой гостиницы в колониальном стиле, Здесь я, капитан Лонг и моя хорошенькая подружка. Он очаровывает ее поэмой, а затем не выдерживает и начинает рыдать. Он улыбается своей кривой улыбкой, потому что одна из его скул сломана. Он говорит о жизни, теперь ему уже 63 года. Он смотрит мне в глаза, говорит: "Пошли" и уходит со мной. Он мог бы ходить по воде, ходить по воде, Но вы знаете, что он утопил себя в вине. Бог и Дьявол, Бог и Дьявол, Бог и Дьявол гуляют у него в голове. Это песня любви, для Бобби Лонга, Песня любви, для Бобби Лонга.