Паразиты / Parasite / 기생충

че за Паразиты?

spiel написал 1 минуту назад:

dnb-elite написал 5 минут назад:

spiel написал 8 минут назад:

dnb-elite написал 9 минут назад:

СОЛГАЛ. Наверное, два аудио-файла, залитые мной на саундклауд, мы с соловьём записали: он от своего лица, а я с войс-морфером от лица Сонечки, дабы инсинуировать её светлую персону!

Я твои файлы вообще не слушаю, заткнись и не съезжай с рельсов темы

С какой темы, ебанутая? Мы в разделе "Кино" находимся, и я тут достаточно оставил сообщений о Паразитах и о Мертвецах, а ты всё только обо мне)

Пасть закрой. Это ты все только обо мне и о моем ребеночке. Ты не умеешь ни о чем, кроме кино и музла, рассуждать не поверхностно. Я еще твои посты старые тут не запостила.

Ну, полно тебе, полно. Всё же это тема фильма "Паразиты", а не тред культа личности)

MaxCady написал 5 минут назад:

spiel написал 7 минут назад:

MaxCady написал 11 минут назад:

как относишься к краеведе и опятычу?У них хорошее образование и ахинею не пишут+в разных областях приличные познания имеют

Хорошее образование? Точно? Я не считаю этичным вываливать переписки, но что-то у меня сомнения на этот счет небольшие

раз такая пьянка пошла,давай вываливай переписку хуле

 

мне аж интересно стало

Нет, не буду, он мне ничего плохого не делал, не оскорблял, как эти выблядки. Главный мой посыл — они могут рассуждать (и рассуждают) ТОЛЬКО КАК дилетанты, да, где-то хорошие дилетанты (скорее, Краеведа и Днб), но, блядь, их снобство внатуре не оправдано, потому что пригласи я на форум хоть одного настоящего интеллектуала- сверстника, они сольются в первой же беседе, это не перед местными дегенератами красоваться

MaxCady написал 1 минуту назад:

че за Паразиты?

чакич, ларри, шум, опятыч, ну и далее по списку

spiel написал 19 минут назад:

MaxCady написал 1 час назад:

spiel написал 1 час назад:

MaxCady написал 1 час назад:

dnb-elite написал 1 час назад:

умоляла меня оставить её в покое в личке.

кек

Что кек? Подтасовка уровня Илзе? 

Да просто как-то странно,когда на пд в лс пишут сообщения с просьбами оставить в покое.

 

В 1 раз такое на пд вижу.

spiel написал 1 час назад:

MaxCady написал 1 час назад:

dnb-elite написал 1 час назад:

умоляла меня оставить её в покое в личке.

кек

Что кек? Подтасовка уровня Илзе? 

Да просто как-то странно,когда на пд в лс пишут сообщения с просьбами оставить в покое.

 

В 1 раз такое на пд вижу.

Показать больше  

А я не считаю, потому что мне было с кем сравнить, он пишет как дилетант, пусть и хорошо продвинутый в излюбленных им темах, литературу он понимает плохо и выдает о ней такое, что мне смешно, например, читать про его ДИХОТОМИИ, впрочем, я ничего вразумительного от него о книгах и не читала, только критиканство в чужой адрес. Планка "интеллектуал" у меня применяется к людям науки, желательно имеющим степень, взятую долгим трудом, потом и кровью, потому что это учит мыслить без верхоглядства, вынуждает досконально разбираться в материале — не только в избранной сфере, но очень часто и в смежных областях, а кроме того степень ты подтверждаешь перед состоявшимися учеными, слыша их критику. 

 

Здесь — действует только закон популярного сайта, где человеку мало-мальски умеющему складывать слова (да еще такие умные!) – не без орфографических ошибок, правда – будут смотреть в рот и поверят во все, что этот рот ни выдал бы, даже если звучит высокопарная ахинея.

 

Короче говоря, в первую очередь я имею в виду образовательную или научную элиту, хотя знаю и интеллектуалов-сверстников, но их единицы и они по большей части связаны с олимпиадным прошлым. Любой самородок, я повторяю, проиграет в дискуссии со специалистом. Нет, dnb-elite с его законченным ПТУ для меня к интеллектуалам не относится, пусть хоть отсмотрит всю фильмографию мира. А чтобы было понятнее, следующим постом опубликую один свой диалог.

 

Касательно "писала в личку" — меня взбесило, что эта высокомерная грязь цепляется ко мне в каждой теме. Нет, я его мне не писать не умоляла, он солгал

излишне индивидуализировала и усложнила на самом деле. 

Всё, бля. Я дошёл до кондиции, когда проигрываю с любого поста вообще. Пиздец, насколько же Соня ебанутая.

dnb-elite написал Только что:

Всё, бля. Я дошёл до кондиции, когда проигрываю с любого поста вообще. Пиздец, насколько же Соня ебанутая.

Больше-то нечего сказать, кроме как "Соня ебанутая"

spiel написал 16 минут назад:

  Показать содержимое

«С писателем Сорокиным я познакомился на первом курсе в уже далеком теперь 2010 году и его книги сразу стали для меня настольными. Большая часть художественной прозы казалась мне тогда чудовищным занудством: в ней не было драйва, который я ценил в стихах и в музыке, а читать 600-страничную томину ради пары куцых мыслей, уместившихся бы на четырех строчках, мне не слишком хотелось. В конце концов, я вырос в семье, в которой светское искусство никогда не обладало статусом священной коровы; зато у моей матери была огромная околодуховная библиотека, состоящая из купленных в церковной лавке книжек, журналов и брошюр. Я часто листал их в уже сознательном возрасте оставаясь дома один и то глупо подхихикивал над перекрашенной в православные тона советской безвкусицей, то пытался найти там какой-нибудь нормальный житейский совет на все случаи жизни — но в глубине души мне все это очень нравилось, все эти правила, запреты, магические формулы, девственность до брака, бесы под кроватью и первая исповедь без бумажки. Чистая архаика, полное отсутствие культуры, которая нападала со всех сторон, заволакивая мои архетипы своими библиотеками, университетами, латынью и немецкими профессорами двухсотлетней давности. В новой среде я чувствовал себя неуютно, там было слишком много рационального и мне нужен был кто-то, кто готов был взять меня за руку как маленького ребенка и сказать: "Не бойся! Сейчас я разнесу весь этот высокомерный шабаш и мы отправимся отсюда в ИМПЕРИЮ ЖИВОГО СВЕТА".

 

И мы отправились. Сорокин с его веселым хаосом из дерьма, гноя, мочи и жужжащих машинок из потустороннего мира идеально лег на почву, подготовленную старцами Паисием Святогорцем и Паисием Величковским. Он был так же бескомпромиссен и так же ненавидел весь мир; он умел скрывать свои мысли, ставил форму и метод выше чувства, был однообразен и аскетичен как религиозный фанатик. В нем напрочь отсутствовала эстетика, а об этике он говорил максимально понятным для девятнадцатилетнего подростка языком: выжигай, разрушай, вытравливай, живи Сердцем; все что не по Сердцу — вон, все, что против Сердца, — выкинуть в чан с салом, расчленить, уничтожить. Его метод достижения свободы состоял в том, чтобы избавиться от цепей, максимально впустив их в себя: только после извращения собственной души можно было достичь требуемых пределов внутренней независимости. Я тут же клюнул на эту нехитрую метафизику в духе Рембо и самозабвенно пошел по чужим следам, но про то, куда я в результате попал, как-нибудь в другой раз, тут речь не об этом.

 

Ранний Сорокин — это чистый, концентрированный романтизм. Как и для любого романтика, для него важен в первую очередь драйв, который достигается перепадами напряжений и высот, необходимых для утверждения власти фантастического. Все эти трехэтажные маты, мычащие по-звериному старики, пакетики с дерьмом, желейные кубы и отрубленные конечности нужны только для того, чтобы, разбежавшись посильнее, совершить прыжок в стерильную область тотальной Фантазии. Большинство сорокинских произведений до конца восьмидесятых годов держатся на одном и том же контрастном приеме: текст медленно и методично сходит с рельс, сначала кренясь набок, потом переворачиваясь с ног на голову, а затем и вовсе, нарушив законы физики, улетает в небеса Невыразимого мимо полей, рек, аэродромов, крылатых ракет X-55 и советских академгородков, глубже и глубже проваливаясь туда, куда любили захаживать между делом Новалис, Маллармэ, Бодлер, Метерлинк и Александр Блок. Сорокин не разрушает текст: с помощью слов он утверждает диктат абсолютной Фантазии, чья мощь сминает все живое и неживое, закручивается в огненной спирали, доводит все сущее до нуля и обращает в ничто, устанавливая, таким образом, свою непререкаемую власть. Он абсолютно серьезен в каждой своей фразе, в каждой сентенции, даже несмотря на чеховскую ухмылку размером с пятьдесят авторских листов. Слово для Сорокина — инструмент, которому он служит и с которым обходится чрезвычайно почтительно, потому что ненавидит его до такой степени, что подавляет в себе самый намек на эту ненависть — поскольку в бунте против бунта больше бунта, чем в самом бунте. Очень, надо сказать, русская мысль; в Европе она известна благодаря Жозефу де Местру и уже давно стала чем-то вроде апологии контрреволюции и радикального консерватизма.

 

Мне нравился Сорокин еще и потому, что он хорошо понимал, как остро собственная культура нуждается в ориентирах из-за границы, в диалоге с другими мирами. Он был человеком с очень тонкой душой, которая специально открыла себя нараспашку коммунистической пропаганде, достоевщине, бытовому аду, застою и разложению позднего СССР — только для того, чтобы выработать к ним антитела; что-то похожее в то же самое время проделывал Егор Летов. Именно в силу этой прививки Сорокин мог говорить новые, неожиданные вещи, которые на нашей почве на недолгое время приживаются усилиями отдельных людей, а не институтов: что ритуалы и этикет в жизни человека играют далеко не последнюю роль, и что поэтому не надо повышать без надобности голоса; что отсутствие материальных благ превращает человека в скота и что в изящном и красивом быту нет ничего филистерского; что художественная литература ничем не отличается от ремесла и в ней нет никакой мистики; наконец, что меланхолия может быть по-европейски мягкой и утонченной, без манихейских истерик и надрывов. Он переоткрыл ветхозаветные пласты сознания и показал отечественной словесности жизнь сакральную, о которой она уже успела забыть, но которая всегда находилась рядом, стоило только немного протереть глаза и протянуть руки».

Вот это уровень dnb-elite, хотя он и до него не дотянет

  Показать содержимое

Спасибо за тексты. Мальчик, конечно, талантлив, но малокультурен, а это убийственно при соприкосновении с таким серьёзным, изощрённо элитарным и глубоким автором, как Сорокин. Подростковая каша в голове и ориентация на низовую субкультуру не могут дать достаточно адекватного контекста для сколько-нибудь серьёзного анализа. Это скорее бурное самовыражение, причём малокультурное и путаное, где «драйв» слишком часто подменяет смысл. Неинтересно, несмотря на то, что он иногда почти случайно пересекается с чем-то действительно существующим. Так обычно и бывает.
Сорокин в некотором роде — тест на культурный уровень. Трудный писатель.

А это ответ специалиста

 

Ты вот это вот, например, НАХУЯ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ЗАПОСТИЛА? Впрочем, ко всему остальному это тоже относится.

dnb-elite написал Только что:

spiel написал 17 минут назад:

  Показать содержимое

«С писателем Сорокиным я познакомился на первом курсе в уже далеком теперь 2010 году и его книги сразу стали для меня настольными. Большая часть художественной прозы казалась мне тогда чудовищным занудством: в ней не было драйва, который я ценил в стихах и в музыке, а читать 600-страничную томину ради пары куцых мыслей, уместившихся бы на четырех строчках, мне не слишком хотелось. В конце концов, я вырос в семье, в которой светское искусство никогда не обладало статусом священной коровы; зато у моей матери была огромная околодуховная библиотека, состоящая из купленных в церковной лавке книжек, журналов и брошюр. Я часто листал их в уже сознательном возрасте оставаясь дома один и то глупо подхихикивал над перекрашенной в православные тона советской безвкусицей, то пытался найти там какой-нибудь нормальный житейский совет на все случаи жизни — но в глубине души мне все это очень нравилось, все эти правила, запреты, магические формулы, девственность до брака, бесы под кроватью и первая исповедь без бумажки. Чистая архаика, полное отсутствие культуры, которая нападала со всех сторон, заволакивая мои архетипы своими библиотеками, университетами, латынью и немецкими профессорами двухсотлетней давности. В новой среде я чувствовал себя неуютно, там было слишком много рационального и мне нужен был кто-то, кто готов был взять меня за руку как маленького ребенка и сказать: "Не бойся! Сейчас я разнесу весь этот высокомерный шабаш и мы отправимся отсюда в ИМПЕРИЮ ЖИВОГО СВЕТА".

 

И мы отправились. Сорокин с его веселым хаосом из дерьма, гноя, мочи и жужжащих машинок из потустороннего мира идеально лег на почву, подготовленную старцами Паисием Святогорцем и Паисием Величковским. Он был так же бескомпромиссен и так же ненавидел весь мир; он умел скрывать свои мысли, ставил форму и метод выше чувства, был однообразен и аскетичен как религиозный фанатик. В нем напрочь отсутствовала эстетика, а об этике он говорил максимально понятным для девятнадцатилетнего подростка языком: выжигай, разрушай, вытравливай, живи Сердцем; все что не по Сердцу — вон, все, что против Сердца, — выкинуть в чан с салом, расчленить, уничтожить. Его метод достижения свободы состоял в том, чтобы избавиться от цепей, максимально впустив их в себя: только после извращения собственной души можно было достичь требуемых пределов внутренней независимости. Я тут же клюнул на эту нехитрую метафизику в духе Рембо и самозабвенно пошел по чужим следам, но про то, куда я в результате попал, как-нибудь в другой раз, тут речь не об этом.

 

Ранний Сорокин — это чистый, концентрированный романтизм. Как и для любого романтика, для него важен в первую очередь драйв, который достигается перепадами напряжений и высот, необходимых для утверждения власти фантастического. Все эти трехэтажные маты, мычащие по-звериному старики, пакетики с дерьмом, желейные кубы и отрубленные конечности нужны только для того, чтобы, разбежавшись посильнее, совершить прыжок в стерильную область тотальной Фантазии. Большинство сорокинских произведений до конца восьмидесятых годов держатся на одном и том же контрастном приеме: текст медленно и методично сходит с рельс, сначала кренясь набок, потом переворачиваясь с ног на голову, а затем и вовсе, нарушив законы физики, улетает в небеса Невыразимого мимо полей, рек, аэродромов, крылатых ракет X-55 и советских академгородков, глубже и глубже проваливаясь туда, куда любили захаживать между делом Новалис, Маллармэ, Бодлер, Метерлинк и Александр Блок. Сорокин не разрушает текст: с помощью слов он утверждает диктат абсолютной Фантазии, чья мощь сминает все живое и неживое, закручивается в огненной спирали, доводит все сущее до нуля и обращает в ничто, устанавливая, таким образом, свою непререкаемую власть. Он абсолютно серьезен в каждой своей фразе, в каждой сентенции, даже несмотря на чеховскую ухмылку размером с пятьдесят авторских листов. Слово для Сорокина — инструмент, которому он служит и с которым обходится чрезвычайно почтительно, потому что ненавидит его до такой степени, что подавляет в себе самый намек на эту ненависть — поскольку в бунте против бунта больше бунта, чем в самом бунте. Очень, надо сказать, русская мысль; в Европе она известна благодаря Жозефу де Местру и уже давно стала чем-то вроде апологии контрреволюции и радикального консерватизма.

 

Мне нравился Сорокин еще и потому, что он хорошо понимал, как остро собственная культура нуждается в ориентирах из-за границы, в диалоге с другими мирами. Он был человеком с очень тонкой душой, которая специально открыла себя нараспашку коммунистической пропаганде, достоевщине, бытовому аду, застою и разложению позднего СССР — только для того, чтобы выработать к ним антитела; что-то похожее в то же самое время проделывал Егор Летов. Именно в силу этой прививки Сорокин мог говорить новые, неожиданные вещи, которые на нашей почве на недолгое время приживаются усилиями отдельных людей, а не институтов: что ритуалы и этикет в жизни человека играют далеко не последнюю роль, и что поэтому не надо повышать без надобности голоса; что отсутствие материальных благ превращает человека в скота и что в изящном и красивом быту нет ничего филистерского; что художественная литература ничем не отличается от ремесла и в ней нет никакой мистики; наконец, что меланхолия может быть по-европейски мягкой и утонченной, без манихейских истерик и надрывов. Он переоткрыл ветхозаветные пласты сознания и показал отечественной словесности жизнь сакральную, о которой она уже успела забыть, но которая всегда находилась рядом, стоило только немного протереть глаза и протянуть руки».

Вот это уровень dnb-elite, хотя он и до него не дотянет

  Показать содержимое

Спасибо за тексты. Мальчик, конечно, талантлив, но малокультурен, а это убийственно при соприкосновении с таким серьёзным, изощрённо элитарным и глубоким автором, как Сорокин. Подростковая каша в голове и ориентация на низовую субкультуру не могут дать достаточно адекватного контекста для сколько-нибудь серьёзного анализа. Это скорее бурное самовыражение, причём малокультурное и путаное, где «драйв» слишком часто подменяет смысл. Неинтересно, несмотря на то, что он иногда почти случайно пересекается с чем-то действительно существующим. Так обычно и бывает.
Сорокин в некотором роде — тест на культурный уровень. Трудный писатель.

А это ответ специалиста

 

Показать больше  

Ты вот это вот, например, НАХУЯ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ЗАПОСТИЛА? Впрочем, ко всему остальному это тоже относится.

То есть я за тебя еще и подумать должна? А хуй тебе не пососать?

Maxcady, тебе понятно, почему я это запостила, или нет? 

spiel написал 7 минут назад:

хорошие дилетанты (скорее, Краеведа и Днб)но, блядь, их снобство внатуре не оправдано, потому что пригласи я на форум хоть одного настоящего интеллектуала- сверстника, они сольются в первой же беседе, это не перед местными дегенератами красоваться

Тут согласен.Только за краеведой снобства не замечал(тоk долбоебизм)

spiel написал Только что:

dnb-elite написал 1 минуту назад:

spiel написал 18 минут назад:

  Показать содержимое

«С писателем Сорокиным я познакомился на первом курсе в уже далеком теперь 2010 году и его книги сразу стали для меня настольными. Большая часть художественной прозы казалась мне тогда чудовищным занудством: в ней не было драйва, который я ценил в стихах и в музыке, а читать 600-страничную томину ради пары куцых мыслей, уместившихся бы на четырех строчках, мне не слишком хотелось. В конце концов, я вырос в семье, в которой светское искусство никогда не обладало статусом священной коровы; зато у моей матери была огромная околодуховная библиотека, состоящая из купленных в церковной лавке книжек, журналов и брошюр. Я часто листал их в уже сознательном возрасте оставаясь дома один и то глупо подхихикивал над перекрашенной в православные тона советской безвкусицей, то пытался найти там какой-нибудь нормальный житейский совет на все случаи жизни — но в глубине души мне все это очень нравилось, все эти правила, запреты, магические формулы, девственность до брака, бесы под кроватью и первая исповедь без бумажки. Чистая архаика, полное отсутствие культуры, которая нападала со всех сторон, заволакивая мои архетипы своими библиотеками, университетами, латынью и немецкими профессорами двухсотлетней давности. В новой среде я чувствовал себя неуютно, там было слишком много рационального и мне нужен был кто-то, кто готов был взять меня за руку как маленького ребенка и сказать: "Не бойся! Сейчас я разнесу весь этот высокомерный шабаш и мы отправимся отсюда в ИМПЕРИЮ ЖИВОГО СВЕТА".

 

И мы отправились. Сорокин с его веселым хаосом из дерьма, гноя, мочи и жужжащих машинок из потустороннего мира идеально лег на почву, подготовленную старцами Паисием Святогорцем и Паисием Величковским. Он был так же бескомпромиссен и так же ненавидел весь мир; он умел скрывать свои мысли, ставил форму и метод выше чувства, был однообразен и аскетичен как религиозный фанатик. В нем напрочь отсутствовала эстетика, а об этике он говорил максимально понятным для девятнадцатилетнего подростка языком: выжигай, разрушай, вытравливай, живи Сердцем; все что не по Сердцу — вон, все, что против Сердца, — выкинуть в чан с салом, расчленить, уничтожить. Его метод достижения свободы состоял в том, чтобы избавиться от цепей, максимально впустив их в себя: только после извращения собственной души можно было достичь требуемых пределов внутренней независимости. Я тут же клюнул на эту нехитрую метафизику в духе Рембо и самозабвенно пошел по чужим следам, но про то, куда я в результате попал, как-нибудь в другой раз, тут речь не об этом.

 

Ранний Сорокин — это чистый, концентрированный романтизм. Как и для любого романтика, для него важен в первую очередь драйв, который достигается перепадами напряжений и высот, необходимых для утверждения власти фантастического. Все эти трехэтажные маты, мычащие по-звериному старики, пакетики с дерьмом, желейные кубы и отрубленные конечности нужны только для того, чтобы, разбежавшись посильнее, совершить прыжок в стерильную область тотальной Фантазии. Большинство сорокинских произведений до конца восьмидесятых годов держатся на одном и том же контрастном приеме: текст медленно и методично сходит с рельс, сначала кренясь набок, потом переворачиваясь с ног на голову, а затем и вовсе, нарушив законы физики, улетает в небеса Невыразимого мимо полей, рек, аэродромов, крылатых ракет X-55 и советских академгородков, глубже и глубже проваливаясь туда, куда любили захаживать между делом Новалис, Маллармэ, Бодлер, Метерлинк и Александр Блок. Сорокин не разрушает текст: с помощью слов он утверждает диктат абсолютной Фантазии, чья мощь сминает все живое и неживое, закручивается в огненной спирали, доводит все сущее до нуля и обращает в ничто, устанавливая, таким образом, свою непререкаемую власть. Он абсолютно серьезен в каждой своей фразе, в каждой сентенции, даже несмотря на чеховскую ухмылку размером с пятьдесят авторских листов. Слово для Сорокина — инструмент, которому он служит и с которым обходится чрезвычайно почтительно, потому что ненавидит его до такой степени, что подавляет в себе самый намек на эту ненависть — поскольку в бунте против бунта больше бунта, чем в самом бунте. Очень, надо сказать, русская мысль; в Европе она известна благодаря Жозефу де Местру и уже давно стала чем-то вроде апологии контрреволюции и радикального консерватизма.

 

Мне нравился Сорокин еще и потому, что он хорошо понимал, как остро собственная культура нуждается в ориентирах из-за границы, в диалоге с другими мирами. Он был человеком с очень тонкой душой, которая специально открыла себя нараспашку коммунистической пропаганде, достоевщине, бытовому аду, застою и разложению позднего СССР — только для того, чтобы выработать к ним антитела; что-то похожее в то же самое время проделывал Егор Летов. Именно в силу этой прививки Сорокин мог говорить новые, неожиданные вещи, которые на нашей почве на недолгое время приживаются усилиями отдельных людей, а не институтов: что ритуалы и этикет в жизни человека играют далеко не последнюю роль, и что поэтому не надо повышать без надобности голоса; что отсутствие материальных благ превращает человека в скота и что в изящном и красивом быту нет ничего филистерского; что художественная литература ничем не отличается от ремесла и в ней нет никакой мистики; наконец, что меланхолия может быть по-европейски мягкой и утонченной, без манихейских истерик и надрывов. Он переоткрыл ветхозаветные пласты сознания и показал отечественной словесности жизнь сакральную, о которой она уже успела забыть, но которая всегда находилась рядом, стоило только немного протереть глаза и протянуть руки».

Вот это уровень dnb-elite, хотя он и до него не дотянет

  Показать содержимое

Спасибо за тексты. Мальчик, конечно, талантлив, но малокультурен, а это убийственно при соприкосновении с таким серьёзным, изощрённо элитарным и глубоким автором, как Сорокин. Подростковая каша в голове и ориентация на низовую субкультуру не могут дать достаточно адекватного контекста для сколько-нибудь серьёзного анализа. Это скорее бурное самовыражение, причём малокультурное и путаное, где «драйв» слишком часто подменяет смысл. Неинтересно, несмотря на то, что он иногда почти случайно пересекается с чем-то действительно существующим. Так обычно и бывает.
Сорокин в некотором роде — тест на культурный уровень. Трудный писатель.

А это ответ специалиста

 

Показать больше  

Ты вот это вот, например, НАХУЯ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ЗАПОСТИЛА? Впрочем, ко всему остальному это тоже относится.

То есть я за тебя еще и подумать должна? А хуй тебе не пососать?

 

Maxcady, тебе понятно, почему я это запостила, или нет? 

Не ношу ношенное, не ебу брошенное. Сори.

del

Товарищ Соня, сколько можно угрожать? Переходите уже к действиям! Огонь! Залп из всех орудий!

dnb-elite написал 2 минуты назад:

spiel написал 2 минуты назад:

dnb-elite написал 3 минуты назад:

spiel написал 21 минуту назад:

  Показать содержимое

«С писателем Сорокиным я познакомился на первом курсе в уже далеком теперь 2010 году и его книги сразу стали для меня настольными. Большая часть художественной прозы казалась мне тогда чудовищным занудством: в ней не было драйва, который я ценил в стихах и в музыке, а читать 600-страничную томину ради пары куцых мыслей, уместившихся бы на четырех строчках, мне не слишком хотелось. В конце концов, я вырос в семье, в которой светское искусство никогда не обладало статусом священной коровы; зато у моей матери была огромная околодуховная библиотека, состоящая из купленных в церковной лавке книжек, журналов и брошюр. Я часто листал их в уже сознательном возрасте оставаясь дома один и то глупо подхихикивал над перекрашенной в православные тона советской безвкусицей, то пытался найти там какой-нибудь нормальный житейский совет на все случаи жизни — но в глубине души мне все это очень нравилось, все эти правила, запреты, магические формулы, девственность до брака, бесы под кроватью и первая исповедь без бумажки. Чистая архаика, полное отсутствие культуры, которая нападала со всех сторон, заволакивая мои архетипы своими библиотеками, университетами, латынью и немецкими профессорами двухсотлетней давности. В новой среде я чувствовал себя неуютно, там было слишком много рационального и мне нужен был кто-то, кто готов был взять меня за руку как маленького ребенка и сказать: "Не бойся! Сейчас я разнесу весь этот высокомерный шабаш и мы отправимся отсюда в ИМПЕРИЮ ЖИВОГО СВЕТА".

 

И мы отправились. Сорокин с его веселым хаосом из дерьма, гноя, мочи и жужжащих машинок из потустороннего мира идеально лег на почву, подготовленную старцами Паисием Святогорцем и Паисием Величковским. Он был так же бескомпромиссен и так же ненавидел весь мир; он умел скрывать свои мысли, ставил форму и метод выше чувства, был однообразен и аскетичен как религиозный фанатик. В нем напрочь отсутствовала эстетика, а об этике он говорил максимально понятным для девятнадцатилетнего подростка языком: выжигай, разрушай, вытравливай, живи Сердцем; все что не по Сердцу — вон, все, что против Сердца, — выкинуть в чан с салом, расчленить, уничтожить. Его метод достижения свободы состоял в том, чтобы избавиться от цепей, максимально впустив их в себя: только после извращения собственной души можно было достичь требуемых пределов внутренней независимости. Я тут же клюнул на эту нехитрую метафизику в духе Рембо и самозабвенно пошел по чужим следам, но про то, куда я в результате попал, как-нибудь в другой раз, тут речь не об этом.

 

Ранний Сорокин — это чистый, концентрированный романтизм. Как и для любого романтика, для него важен в первую очередь драйв, который достигается перепадами напряжений и высот, необходимых для утверждения власти фантастического. Все эти трехэтажные маты, мычащие по-звериному старики, пакетики с дерьмом, желейные кубы и отрубленные конечности нужны только для того, чтобы, разбежавшись посильнее, совершить прыжок в стерильную область тотальной Фантазии. Большинство сорокинских произведений до конца восьмидесятых годов держатся на одном и том же контрастном приеме: текст медленно и методично сходит с рельс, сначала кренясь набок, потом переворачиваясь с ног на голову, а затем и вовсе, нарушив законы физики, улетает в небеса Невыразимого мимо полей, рек, аэродромов, крылатых ракет X-55 и советских академгородков, глубже и глубже проваливаясь туда, куда любили захаживать между делом Новалис, Маллармэ, Бодлер, Метерлинк и Александр Блок. Сорокин не разрушает текст: с помощью слов он утверждает диктат абсолютной Фантазии, чья мощь сминает все живое и неживое, закручивается в огненной спирали, доводит все сущее до нуля и обращает в ничто, устанавливая, таким образом, свою непререкаемую власть. Он абсолютно серьезен в каждой своей фразе, в каждой сентенции, даже несмотря на чеховскую ухмылку размером с пятьдесят авторских листов. Слово для Сорокина — инструмент, которому он служит и с которым обходится чрезвычайно почтительно, потому что ненавидит его до такой степени, что подавляет в себе самый намек на эту ненависть — поскольку в бунте против бунта больше бунта, чем в самом бунте. Очень, надо сказать, русская мысль; в Европе она известна благодаря Жозефу де Местру и уже давно стала чем-то вроде апологии контрреволюции и радикального консерватизма.

 

Мне нравился Сорокин еще и потому, что он хорошо понимал, как остро собственная культура нуждается в ориентирах из-за границы, в диалоге с другими мирами. Он был человеком с очень тонкой душой, которая специально открыла себя нараспашку коммунистической пропаганде, достоевщине, бытовому аду, застою и разложению позднего СССР — только для того, чтобы выработать к ним антитела; что-то похожее в то же самое время проделывал Егор Летов. Именно в силу этой прививки Сорокин мог говорить новые, неожиданные вещи, которые на нашей почве на недолгое время приживаются усилиями отдельных людей, а не институтов: что ритуалы и этикет в жизни человека играют далеко не последнюю роль, и что поэтому не надо повышать без надобности голоса; что отсутствие материальных благ превращает человека в скота и что в изящном и красивом быту нет ничего филистерского; что художественная литература ничем не отличается от ремесла и в ней нет никакой мистики; наконец, что меланхолия может быть по-европейски мягкой и утонченной, без манихейских истерик и надрывов. Он переоткрыл ветхозаветные пласты сознания и показал отечественной словесности жизнь сакральную, о которой она уже успела забыть, но которая всегда находилась рядом, стоило только немного протереть глаза и протянуть руки».

Вот это уровень dnb-elite, хотя он и до него не дотянет

  Показать содержимое

Спасибо за тексты. Мальчик, конечно, талантлив, но малокультурен, а это убийственно при соприкосновении с таким серьёзным, изощрённо элитарным и глубоким автором, как Сорокин. Подростковая каша в голове и ориентация на низовую субкультуру не могут дать достаточно адекватного контекста для сколько-нибудь серьёзного анализа. Это скорее бурное самовыражение, причём малокультурное и путаное, где «драйв» слишком часто подменяет смысл. Неинтересно, несмотря на то, что он иногда почти случайно пересекается с чем-то действительно существующим. Так обычно и бывает.
Сорокин в некотором роде — тест на культурный уровень. Трудный писатель.

А это ответ специалиста

 

Показать больше  

Ты вот это вот, например, НАХУЯ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ЗАПОСТИЛА? Впрочем, ко всему остальному это тоже относится.

То есть я за тебя еще и подумать должна? А хуй тебе не пососать?

 

Maxcady, тебе понятно, почему я это запостила, или нет? 

Не ношу ношенное, не ебу брошенное. Сори.

Десятилетки во дворах так выражаются. Воспитание джентльмена, ни дать ни взять

Чак, допустим у меня сейчас есть ресурс порядка 500к, есть идеи че снять? я готов их всадить чтоб проорать с тебя, играем?

spiel написал Только что:

dnb-elite написал 3 минуты назад:

spiel написал 3 минуты назад:

dnb-elite написал 4 минуты назад:

spiel написал 22 минуты назад:

  Показать содержимое

«С писателем Сорокиным я познакомился на первом курсе в уже далеком теперь 2010 году и его книги сразу стали для меня настольными. Большая часть художественной прозы казалась мне тогда чудовищным занудством: в ней не было драйва, который я ценил в стихах и в музыке, а читать 600-страничную томину ради пары куцых мыслей, уместившихся бы на четырех строчках, мне не слишком хотелось. В конце концов, я вырос в семье, в которой светское искусство никогда не обладало статусом священной коровы; зато у моей матери была огромная околодуховная библиотека, состоящая из купленных в церковной лавке книжек, журналов и брошюр. Я часто листал их в уже сознательном возрасте оставаясь дома один и то глупо подхихикивал над перекрашенной в православные тона советской безвкусицей, то пытался найти там какой-нибудь нормальный житейский совет на все случаи жизни — но в глубине души мне все это очень нравилось, все эти правила, запреты, магические формулы, девственность до брака, бесы под кроватью и первая исповедь без бумажки. Чистая архаика, полное отсутствие культуры, которая нападала со всех сторон, заволакивая мои архетипы своими библиотеками, университетами, латынью и немецкими профессорами двухсотлетней давности. В новой среде я чувствовал себя неуютно, там было слишком много рационального и мне нужен был кто-то, кто готов был взять меня за руку как маленького ребенка и сказать: "Не бойся! Сейчас я разнесу весь этот высокомерный шабаш и мы отправимся отсюда в ИМПЕРИЮ ЖИВОГО СВЕТА".

 

И мы отправились. Сорокин с его веселым хаосом из дерьма, гноя, мочи и жужжащих машинок из потустороннего мира идеально лег на почву, подготовленную старцами Паисием Святогорцем и Паисием Величковским. Он был так же бескомпромиссен и так же ненавидел весь мир; он умел скрывать свои мысли, ставил форму и метод выше чувства, был однообразен и аскетичен как религиозный фанатик. В нем напрочь отсутствовала эстетика, а об этике он говорил максимально понятным для девятнадцатилетнего подростка языком: выжигай, разрушай, вытравливай, живи Сердцем; все что не по Сердцу — вон, все, что против Сердца, — выкинуть в чан с салом, расчленить, уничтожить. Его метод достижения свободы состоял в том, чтобы избавиться от цепей, максимально впустив их в себя: только после извращения собственной души можно было достичь требуемых пределов внутренней независимости. Я тут же клюнул на эту нехитрую метафизику в духе Рембо и самозабвенно пошел по чужим следам, но про то, куда я в результате попал, как-нибудь в другой раз, тут речь не об этом.

 

Ранний Сорокин — это чистый, концентрированный романтизм. Как и для любого романтика, для него важен в первую очередь драйв, который достигается перепадами напряжений и высот, необходимых для утверждения власти фантастического. Все эти трехэтажные маты, мычащие по-звериному старики, пакетики с дерьмом, желейные кубы и отрубленные конечности нужны только для того, чтобы, разбежавшись посильнее, совершить прыжок в стерильную область тотальной Фантазии. Большинство сорокинских произведений до конца восьмидесятых годов держатся на одном и том же контрастном приеме: текст медленно и методично сходит с рельс, сначала кренясь набок, потом переворачиваясь с ног на голову, а затем и вовсе, нарушив законы физики, улетает в небеса Невыразимого мимо полей, рек, аэродромов, крылатых ракет X-55 и советских академгородков, глубже и глубже проваливаясь туда, куда любили захаживать между делом Новалис, Маллармэ, Бодлер, Метерлинк и Александр Блок. Сорокин не разрушает текст: с помощью слов он утверждает диктат абсолютной Фантазии, чья мощь сминает все живое и неживое, закручивается в огненной спирали, доводит все сущее до нуля и обращает в ничто, устанавливая, таким образом, свою непререкаемую власть. Он абсолютно серьезен в каждой своей фразе, в каждой сентенции, даже несмотря на чеховскую ухмылку размером с пятьдесят авторских листов. Слово для Сорокина — инструмент, которому он служит и с которым обходится чрезвычайно почтительно, потому что ненавидит его до такой степени, что подавляет в себе самый намек на эту ненависть — поскольку в бунте против бунта больше бунта, чем в самом бунте. Очень, надо сказать, русская мысль; в Европе она известна благодаря Жозефу де Местру и уже давно стала чем-то вроде апологии контрреволюции и радикального консерватизма.

 

Мне нравился Сорокин еще и потому, что он хорошо понимал, как остро собственная культура нуждается в ориентирах из-за границы, в диалоге с другими мирами. Он был человеком с очень тонкой душой, которая специально открыла себя нараспашку коммунистической пропаганде, достоевщине, бытовому аду, застою и разложению позднего СССР — только для того, чтобы выработать к ним антитела; что-то похожее в то же самое время проделывал Егор Летов. Именно в силу этой прививки Сорокин мог говорить новые, неожиданные вещи, которые на нашей почве на недолгое время приживаются усилиями отдельных людей, а не институтов: что ритуалы и этикет в жизни человека играют далеко не последнюю роль, и что поэтому не надо повышать без надобности голоса; что отсутствие материальных благ превращает человека в скота и что в изящном и красивом быту нет ничего филистерского; что художественная литература ничем не отличается от ремесла и в ней нет никакой мистики; наконец, что меланхолия может быть по-европейски мягкой и утонченной, без манихейских истерик и надрывов. Он переоткрыл ветхозаветные пласты сознания и показал отечественной словесности жизнь сакральную, о которой она уже успела забыть, но которая всегда находилась рядом, стоило только немного протереть глаза и протянуть руки».

Вот это уровень dnb-elite, хотя он и до него не дотянет

  Показать содержимое

Спасибо за тексты. Мальчик, конечно, талантлив, но малокультурен, а это убийственно при соприкосновении с таким серьёзным, изощрённо элитарным и глубоким автором, как Сорокин. Подростковая каша в голове и ориентация на низовую субкультуру не могут дать достаточно адекватного контекста для сколько-нибудь серьёзного анализа. Это скорее бурное самовыражение, причём малокультурное и путаное, где «драйв» слишком часто подменяет смысл. Неинтересно, несмотря на то, что он иногда почти случайно пересекается с чем-то действительно существующим. Так обычно и бывает.
Сорокин в некотором роде — тест на культурный уровень. Трудный писатель.

А это ответ специалиста

 

Показать больше  

Ты вот это вот, например, НАХУЯ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ЗАПОСТИЛА? Впрочем, ко всему остальному это тоже относится.

То есть я за тебя еще и подумать должна? А хуй тебе не пососать?

 

Maxcady, тебе понятно, почему я это запостила, или нет? 

Не ношу ношенное, не ебу брошенное. Сори.

Десятилетки во дворах так выражаются. Воспитание джентльмена, ни дать ни взять

Я подстроился – а точнее сказать "спустился" – до твоего уровня, чтобы ты лучше могла меня разобрать. Всё для тебя делаю)

Ilze написал 1 минуту назад:

Чак, допустим у меня сейчас есть ресурс порядка 500к, есть идеи че снять? я готов их всадить чтоб проорать с тебя, играем?

Тебе реквезиты скинуть?

Ilze написал Только что:

Чак, допустим у меня сейчас есть ресурс порядка 500к, есть идеи че снять? я готов их всадить чтоб проорать с тебя, играем?

я смотрю в этот раз улов в крейзи дейзи был более удачный

dnb-elite написал 5 минут назад:

spiel написал 5 минут назад:

dnb-elite написал 6 минут назад:

spiel написал 24 минуты назад:

  Показать содержимое

«С писателем Сорокиным я познакомился на первом курсе в уже далеком теперь 2010 году и его книги сразу стали для меня настольными. Большая часть художественной прозы казалась мне тогда чудовищным занудством: в ней не было драйва, который я ценил в стихах и в музыке, а читать 600-страничную томину ради пары куцых мыслей, уместившихся бы на четырех строчках, мне не слишком хотелось. В конце концов, я вырос в семье, в которой светское искусство никогда не обладало статусом священной коровы; зато у моей матери была огромная околодуховная библиотека, состоящая из купленных в церковной лавке книжек, журналов и брошюр. Я часто листал их в уже сознательном возрасте оставаясь дома один и то глупо подхихикивал над перекрашенной в православные тона советской безвкусицей, то пытался найти там какой-нибудь нормальный житейский совет на все случаи жизни — но в глубине души мне все это очень нравилось, все эти правила, запреты, магические формулы, девственность до брака, бесы под кроватью и первая исповедь без бумажки. Чистая архаика, полное отсутствие культуры, которая нападала со всех сторон, заволакивая мои архетипы своими библиотеками, университетами, латынью и немецкими профессорами двухсотлетней давности. В новой среде я чувствовал себя неуютно, там было слишком много рационального и мне нужен был кто-то, кто готов был взять меня за руку как маленького ребенка и сказать: "Не бойся! Сейчас я разнесу весь этот высокомерный шабаш и мы отправимся отсюда в ИМПЕРИЮ ЖИВОГО СВЕТА".

 

И мы отправились. Сорокин с его веселым хаосом из дерьма, гноя, мочи и жужжащих машинок из потустороннего мира идеально лег на почву, подготовленную старцами Паисием Святогорцем и Паисием Величковским. Он был так же бескомпромиссен и так же ненавидел весь мир; он умел скрывать свои мысли, ставил форму и метод выше чувства, был однообразен и аскетичен как религиозный фанатик. В нем напрочь отсутствовала эстетика, а об этике он говорил максимально понятным для девятнадцатилетнего подростка языком: выжигай, разрушай, вытравливай, живи Сердцем; все что не по Сердцу — вон, все, что против Сердца, — выкинуть в чан с салом, расчленить, уничтожить. Его метод достижения свободы состоял в том, чтобы избавиться от цепей, максимально впустив их в себя: только после извращения собственной души можно было достичь требуемых пределов внутренней независимости. Я тут же клюнул на эту нехитрую метафизику в духе Рембо и самозабвенно пошел по чужим следам, но про то, куда я в результате попал, как-нибудь в другой раз, тут речь не об этом.

 

Ранний Сорокин — это чистый, концентрированный романтизм. Как и для любого романтика, для него важен в первую очередь драйв, который достигается перепадами напряжений и высот, необходимых для утверждения власти фантастического. Все эти трехэтажные маты, мычащие по-звериному старики, пакетики с дерьмом, желейные кубы и отрубленные конечности нужны только для того, чтобы, разбежавшись посильнее, совершить прыжок в стерильную область тотальной Фантазии. Большинство сорокинских произведений до конца восьмидесятых годов держатся на одном и том же контрастном приеме: текст медленно и методично сходит с рельс, сначала кренясь набок, потом переворачиваясь с ног на голову, а затем и вовсе, нарушив законы физики, улетает в небеса Невыразимого мимо полей, рек, аэродромов, крылатых ракет X-55 и советских академгородков, глубже и глубже проваливаясь туда, куда любили захаживать между делом Новалис, Маллармэ, Бодлер, Метерлинк и Александр Блок. Сорокин не разрушает текст: с помощью слов он утверждает диктат абсолютной Фантазии, чья мощь сминает все живое и неживое, закручивается в огненной спирали, доводит все сущее до нуля и обращает в ничто, устанавливая, таким образом, свою непререкаемую власть. Он абсолютно серьезен в каждой своей фразе, в каждой сентенции, даже несмотря на чеховскую ухмылку размером с пятьдесят авторских листов. Слово для Сорокина — инструмент, которому он служит и с которым обходится чрезвычайно почтительно, потому что ненавидит его до такой степени, что подавляет в себе самый намек на эту ненависть — поскольку в бунте против бунта больше бунта, чем в самом бунте. Очень, надо сказать, русская мысль; в Европе она известна благодаря Жозефу де Местру и уже давно стала чем-то вроде апологии контрреволюции и радикального консерватизма.

 

Мне нравился Сорокин еще и потому, что он хорошо понимал, как остро собственная культура нуждается в ориентирах из-за границы, в диалоге с другими мирами. Он был человеком с очень тонкой душой, которая специально открыла себя нараспашку коммунистической пропаганде, достоевщине, бытовому аду, застою и разложению позднего СССР — только для того, чтобы выработать к ним антитела; что-то похожее в то же самое время проделывал Егор Летов. Именно в силу этой прививки Сорокин мог говорить новые, неожиданные вещи, которые на нашей почве на недолгое время приживаются усилиями отдельных людей, а не институтов: что ритуалы и этикет в жизни человека играют далеко не последнюю роль, и что поэтому не надо повышать без надобности голоса; что отсутствие материальных благ превращает человека в скота и что в изящном и красивом быту нет ничего филистерского; что художественная литература ничем не отличается от ремесла и в ней нет никакой мистики; наконец, что меланхолия может быть по-европейски мягкой и утонченной, без манихейских истерик и надрывов. Он переоткрыл ветхозаветные пласты сознания и показал отечественной словесности жизнь сакральную, о которой она уже успела забыть, но которая всегда находилась рядом, стоило только немного протереть глаза и протянуть руки».

Вот это уровень dnb-elite, хотя он и до него не дотянет

  Показать содержимое

Спасибо за тексты. Мальчик, конечно, талантлив, но малокультурен, а это убийственно при соприкосновении с таким серьёзным, изощрённо элитарным и глубоким автором, как Сорокин. Подростковая каша в голове и ориентация на низовую субкультуру не могут дать достаточно адекватного контекста для сколько-нибудь серьёзного анализа. Это скорее бурное самовыражение, причём малокультурное и путаное, где «драйв» слишком часто подменяет смысл. Неинтересно, несмотря на то, что он иногда почти случайно пересекается с чем-то действительно существующим. Так обычно и бывает.
Сорокин в некотором роде — тест на культурный уровень. Трудный писатель.

А это ответ специалиста

 

Показать больше  

Ты вот это вот, например, НАХУЯ ВООБЩЕ ЗДЕСЬ ЗАПОСТИЛА? Впрочем, ко всему остальному это тоже относится.

То есть я за тебя еще и подумать должна? А хуй тебе не пососать?

 

Maxcady, тебе понятно, почему я это запостила, или нет? 

Не ношу ношенное, не ебу брошенное. Сори.

только носишься по форуму с аудиозаписью женского мнения о тебе  

Ilze написал 4 минуты назад:

Чак, допустим у меня сейчас есть ресурс порядка 500к, есть идеи че снять? я готов их всадить чтоб проорать с тебя, играем?

братан, докинь кредит закрыть

бляяяяя какая же это хуйня, какие же вы ебанутые все

на серьёзных щах обсуждаете такое дерьмо, это просто какой то пиздец

@Rooster уноси их отсюда нахуй всех